Лоренцо
Шрифт:
Лоренцо идет прямо к пианино и садится. На улице темнеет, а я не включила свет, но он наверняка видел, как я сижу здесь. Он поднимает крышку, и его пальцы благоговейно скользят по клавишам, но он не играет.
Отложив ноутбук в сторону, я подхожу к нему. Он стоит неподвижно, уставившись на клавиши, как будто они могут начать играть сами по себе. Я провожу рукой по его мощным мышцам спины, которые напрягаются под его белой хлопковой рубашкой. Его рукава закатаны, а толстые вены спускаются по его предплечьям, когда он сжимает кулаки.
Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его уху. «Пожалуйста, сыграй для меня?» — шепчу я.
Его челюсть напрягается, мышцы предплечий напрягаются.
«Я думал, что ты хочешь, чтобы я сыграл для тебя, солнышко?» — спрашивает он, и его голос звучит как глубокое рычание.
Я вращаю бедрами, выстраивая свою киску прямо вдоль его толстого члена, и целую его ухо губами. «Да, но я тоже буду играть». Мои пальцы прослеживают пуговицы его рубашки, пока его руки быстро и легко движутся по клавишам, играя прекрасную песню. Его мышцы напрягаются, когда я провожу зубами по свежей пахнущей коже его шеи, и я сопротивляюсь желанию укусить и пососать. Пока. Я уткнулась носом в его горло, вдыхая его мужской запах. Тепло разливается по моему нутру, и я сжимаю бедра вместе, так что они плотно прилегают к его бедрам.
Пока я пробираюсь от одной стороны его горла к другой, в его груди раздается тихий стон, подстегивая меня. Он не пропускает ни одной ноты, даже когда я расстегиваю его рубашку, но с каждым дюймом кожи, который я открываю воздуху, он становится напряженнее. Мои руки скользят по его грудным мышцам, по каждой мышце и углублению его точеного пресса, опускаясь все ниже и ниже.
Я расстегиваю пуговицу его брюк, и он рычит и пропускает ноту, заставляя меня улыбаться, прижавшись к его коже. К моему удивлению, он снова идеально подхватывает мелодию, и навязчивая песня снова заполняет библиотеку. Я расстегиваю его молнию, и он стонет, когда я скольжу рукой в его нижнее белье. Мое нутро сжимается от глубокой ноющей потребности в том, чтобы он был внутри меня. Я едва могу ясно мыслить, отвлекаясь на жгучее отчаяние, чтобы он меня трахнул. Его способность продолжать играть так плавно чертовски впечатляет меня. Как он сохраняет такой железный контроль?
Я стягиваю его боксеры вниз и провожу кончиками пальцев по его гладкой, твердой как камень длине. Он пропускает еще одну ноту, и я становлюсь смелее. Прижимая язык к точке на его шее, я обхватываю рукой основание его ствола и сжимаю.
«Блядь!» — рычит он, его руки и плечи напрягаются, но музыка остается ровной.
«Твой член такой красивый», — мурлычу я ему.
Он пропускает еще одну ноту. «Так садись на него». И еще одну.
«Если это то, чего ты хочешь». Я борюсь со своим основным желанием и останавливаюсь, чтобы не добавить слово «сэр». Влажное тепло скользит между моих бедер, и я вытаскиваю его из штанов. Подняв бедра, я оттягиваю трусики в сторону. Успокаивающая мелодия заполняет комнату, но темп ускоряется, когда я перемещаюсь под идеальным углом, чтобы его головка упёрлась в мой вход.
Его глаза впиваются в мои, и все мое тело дрожит. Он выглядит таким измученным. Но когда я опускаюсь на него, позволяя ему растянуть меня шире, его рот отвисает, а веки закрываются. Он пропускает еще несколько нот, и когда он снова открывает их, они полны другого рода отчаяния. Вида, который отражает мое собственное.
«Миа». Он сопровождает мое имя чем-то на итальянском, и я представляю, что это слова желания и тоски, потому что эти эмоции выливаются из него волнами. Его пальцы сталкиваются и звенят по клавишам, прежде чем он совсем прекращает играть. Обхватив меня руками за талию, он крепко
Моя кожа расцветает от жара. Удовольствие проносится по моему телу, словно молния. Я так близко. Я сжимаю его член, и он громко стонет. Затем он снова говорит со мной по-итальянски, шепча успокаивающие слова, которые взывают к моей душе.
Я качаю бедрами, пока он входит, вонзаясь все глубже и глубже в меня и заставляя свет мерцать за моими веками. Удовольствие скручивается в моем животе, змеясь по моим бедрам и вверх в мою грудную клетку, прежде чем вырваться наружу из каждой части моего тела. Я кричу, повиснув на нем и выдавливая свое освобождение. Я не могу отдышаться, пока он крепко держит меня, толкаясь в меня, пока не кончит с резким хрюканьем моего имени.
Я кладу голову ему на плечо. Наше дыхание становится затрудненным и тяжелым. «Что ты говорил?» — шепчу я. «По-итальянски?»
«Я не помню». Ложь так легко срывается с его языка.
Я проглатываю рыдания, которые подступают к горлу. «Пойдем спать?» Пожалуйста. Я хочу удержать нашу близость, но она уже угасает в ночи.
«Я не могу сегодня вечером. Мне нужно многое сделать». Он убирает волосы с моего лица и нежно целует меня в лоб.
«Ты лжешь мне, Лоренцо Моретти?» — спрашиваю я, но уже знаю ответ и готовлюсь к новой лжи.
«Нет, солнышко. Я просто занят. Обещаю. Ложись в постель и поспи, увидимся за завтраком». Он уже выпутывается из моих рук и вытаскивает из меня свой член, даже не закончив предложение.
Может быть, я зашла слишком далеко, попросив его сыграть для меня. Может быть, было слишком рано? Я слезаю с него, натягивая трусики на место. «Ты можешь хотя бы сказать мне название песни?»
«Шестая симфония Чайковского».
Финальная симфония.
«Одно из самых известных прощаний в истории», — тихо говорю я. Если он меня и слышит, то не отвечает.
Глава 27
Мия
Лоренцо смотрит на меня, когда я приближаюсь, приветствуя меня легким кивком, прежде чем вернуться к своей работе. Я спала урывками прошлой ночью без него рядом со мной, когда я задремала. Несмотря на то, что он уходит после того, как я засыпаю, я нахожу утешение в том, что он рядом, пока я не засну. Я стою позади него, провожу рукой по его спине, лаская его сильные плечи через его белую хлопковую рубашку. Его мышцы напрягаются под моими пальцами. Такой сильный, грозный мужчина. Он должен пугать меня, но вместо этого он интригует меня. Я не могу не задаться вопросом, каково это — по-настоящему принадлежать ему. Быть его нижней. Надеть его ошейник и позволить ему владеть мной.
«Ты очень отвлекаешь, солнышко». Его гортанный рык прокатывается по мне, делая меня мокрой и жаждущей его прикосновений.
Я обхожу его стол и сажусь, скрещивая ноги и улыбаясь, когда его взгляд тут же устремляется на голую кожу моих бедер. «Ну, это весело отвлекать вас, сэр», — мурлычу я, надеясь, что это уничтожит его последнюю каплю сдержанности.
Это производит противоположный эффект. Все его тело напрягается. Мускул на его челюсти дергается, а между бровями появляется глубокая морщина. «Что ты только что сказала?» Его тон полон агрессии, и волосы на моем затылке встают дыбом.