Лоргар. Носитель Слова

Торп Гэв

— Нет! — Лоргар в страхе смотрел на жреца, молитвенно вскинув руки. — Я не хитрил, мой господин.

— Дешевый трюк! Ты хотел добиться очередного послабления! Из-за этих бурь я сидел в четырех стенах, потерял хватку, и, как видно, мы оба забыли тяжкие уроки прошлого. — Прошагав к выходу, пастырь распахнул дверь и рявкнул в коридор: — Аксата, ко мне!

Затем он молча воззрился на подопечного, словно призывая его извиниться за недостойное поведение.

1 11 1

Ожидая, пока командир

новообращенных отзовется на призыв, Кор Фаэрон почувствовал, что его ярость начинает спадать. Однако же, хотя гнев проповедника ослаб, он не собирался менять решение. Если Лоргару и суждено выучить сегодня что-нибудь, пусть это будет урок о верности цели: слова и дела человека могут отозваться для него как добром, так и худом, но, единожды выбрав дорогу, нужно следовать по ней до конца.

— Увиливание — признак трусости, Лоргар, — сказал он ученику. — Никогда не забывай об этом. Союзники будут ослаблять твою решимость своей недостаточной убежденностью, враги попытаются сбить тебя с пути. Во всех делах будь невосприимчив к подобной порче.

— Я запомню, мой господин, — тихо, но истово отозвался аколит, и в груди пастыря затрепетало беспокойство. Он проигнорировал тревожное чувство и, услышав шаги капитана, с радостью отвернулся от пылающего взора послушника.

— Собери сильнейших бойцов, Аксата, — велел Кор Фаэрон. Смысл приказа был вполне очевиден: жрец отдавал его не впервые.

Стражник замер на пороге, сжимая кулаки. Несколько мгновений он не встречался глазами с повелителем, но затем посмотрел прямо на него с извиняющимся выражением лица.

— Они не пойдут, господин. Заупрямятся. — Великан взглянул на Лоргара, потом опять на проповедника, и оправдание превратилось в мольбу: — Они боятся поднимать на мальчика дубину или кнут!

— Взрослые люди испугались ребенка? — Пастырь скривил рот. — Лоргар растет быстро, но не забывай — он все еще дитя.

— Я не трону вас, Аксата, — негромко произнес отрок, — и не стану винить за то, что вы исполняете волю Сил.

— Это и беспокоит солдат. — Взволнованный капитан еще раз оглядел обоих, быстро и нервозно. — Можем ли мы побеседовать без мальчика?

— Говори все при нем, — резко бросил Кор Фаэрон, теряя остатки терпения при виде нерешительности стражника.

Аксата слегка мотнул головой, испуганно, но и решительно.

— Иди за мной. — Протопав мимо великана, жрец властно поманил его пальцем. — Разберемся с этим делом.

Пронесшись по коридору, пастырь не стал подниматься на палубу, а ворвался в казарму новообращенных. Многие из них сейчас сидели на своих койках — кто-то упражнялся в чтении и письме, другие обсуждали святые тексты, несколько человек размышляли или молились.

Внезапное появление господина вызвало немалый переполох, но сразу же стало очевидно, что бойцы понимают причину визита. Они столпились перед Кором Фаэроном, как стадо коз, заметивших песчаного льва. Правда, учитывая телосложение солдат, обстановка скорее напоминала встречу одинокого козла с прайдом песчаных львов, но проповедник

никогда не признался бы в этом вслух.

1 11 2

Те, кто впоследствии утверждал, что Кором Фаэроном всегда управляла гордыня, не знали его. Озаренный светом Сил, он не ведал трусости — только набожное стремление распространять Истину. Сам пастырь наверняка заявил бы, что всецело отдался этому долгу не из высокомерия, а просто приняв бремя, возложенное ему на плечи.

Поэтому, когда жрец посмотрел на новообращенных и осознал, что надвигается мятеж, их возможное отступление от Слова встревожило его сильнее, чем угроза собственной жизни.

— Вы отвергаете мой замысел, — произнес Кор Фаэрон, ткнув в сторону наемников пальцем, будто клинком дуэлиста. Обводя их взором, опаляющим, как лучи солнца, проповедник называл каждого по имени: — Бопарус, Кор Алладин, Номас, Фадау… И ты, Кайта? Вы отрекаетесь от меня?

Аксата вмешался, заметив, что его солдаты утратили дар речи:

— Господин, он — Лоргар — дитя Сил. Мы все это видим, и вы говорили то же самое. Его ниспослали нам из эмпиреев. Новообращенные… — Командир сделал вдох и выпрямился, решив примкнуть к общему мнению. — Мы решили, что не станем бить того, кто избран Силами. Иначе мы навлечем проклятье на наши души, господин. Все так думают. Мы не хотим рисковать, наказывая его.

Пастырь вспыхнул от ярости: нахальство и домыслы наемников разожгли ее, словно искры — сухой трут. Подавив приступ бешенства, он заговорил сквозь сжатые зубы:

— Я — Носитель Слова, и я изрекаю Истину, данную Силами. Они действуют через меня, Аксата! — Затем он позволил праведному гневу прорвать дамбу: — Ты читал святые книги? Ты изучал звезды и знамения? Несведущий глупец! Я — хозяин, учитель, Носитель Слова! Я — Правда и Закон! Если ты не согласен исполнять мои приказы, я найду тебе замену! Следующему, кто откажется повиноваться, отсекут кисти!

— Значит, рубите мои. — Капитан вытянул руки запястьями вверх, будто предлагал Кору Фаэрону немедленно осуществить угрозу. Он заговорил без вызова, с официальной вежливостью: — Господин, мы обсудили вопрос и решили, что никто из нас не прикоснется к отроку. Прошу вас, господин, посоветуйтесь с Силами и найдите другой способ.

Разъяренный открытым сопротивлением, пастырь все же сохранил достаточно здравомыслия, чтобы понять глубину опасности. Он не представлял, что на краю Бесплодных Низин в караване может начаться бунт, но солдаты на самом деле пошли против него, ослабили его позицию.

Перебирая варианты, Кор Фаэрон пытался сообразить, как успокоить страхи новообращенных, сохранив при этом власть над командой и невольниками.

1 11 3

Уловив чьи-то громкие голоса, Найро подошел к переборке, отделявшей жилье рабов от более просторной общей спальни наемников. Он приложил ухо к металлической преграде и, затаив дыхание, прислушался к разговору.