Лоргар. Носитель Слова

Торп Гэв

Аколит поразмыслил, глядя на ствол.

— Оружие лживо, ибо оно дарует слабым иллюзию силы. — Послушник улыбнулся капитану; будто солнце на мгновение проникло под тент. — Но я приму твой совет.

Лоргар пересек палубу, осматриваясь вокруг. На корме мобильной церкви хранились детали нескольких транспортных средств, разобранных во время перехода по Бесплодным Низинам. Немного порывшись в хламе, отрок повернулся, держа в одной руке колесную ось повозки, а в другой — тяжелую курильницу для мачты. Сминая металл пальцами, аколит насадил шипастый железный шар на древко и воздел над головой громадную булаву, которую не поднял бы даже Аксата.

— Ждите

меня здесь, — велел послушник, и никто не возразил ему, даже Кор Фаэрон, по природе своей споривший с любым, кто пытался командовать им.

— Береги себя, — попросил Найро, когда отрок перебрался на трап, и его пожелание эхом повторили еще несколько рабов.

Напоследок Лоргар посмотрел на пастыря. Тот ответил привычно бесстрастным взглядом.

— Не подведи меня, дитя, — сказал проповедник. — Никакой пощады.

С этим аколит спустился на песок. Найро, Аксата и многие другие столпились у борта, глядя, как отрок шагает по барханам. Кор Фаэрон, презрительно фыркнув, направился к себе в каюту.

Теперь он в руках Сил, — провозгласил пастырь и скрылся в трюме.

Невольники и оставшиеся солдаты наблюдали за Лоргаром, пока тот не исчез в далеком мареве. Ветер занес его следы.

1 12 3

После ухода аколита караванщики пребывали в странном расположении духа. Кор Фаэрон не покидал своих покоев — лишь изредка кричал, чтобы ему принесли свежей воды и еды, но не более того. Рабы занимались только самыми важными делами, касающимися вопросов гигиены и приготовления пищи. Стражники, которых теперь было лишь четверть от прежнего состава, опасались требовать от них большего — после бегства бунтарей невольники втрое превосходили охранников числом.

Существовала возможность, что отвернувшиеся от Истины еретики вернутся, однако новообращенные не решались выслать патрули и расставить часовых: тогда в передвижном храме осталась бы лишь горстка воинов.

Некоторые слуги, от имени которых выступала Л’сай, требовали, чтобы им выдали оружие, аргументируя тем, что верные солдаты одни не справятся с изгнанными отступниками. Наемникам такая идея казалась не только кошмаром наяву, но и нарушением всех догм, выученных ими у проповедника.

Аксата и Найро спешно договорились, что в обмен на отказ от телесных наказаний рабы воздержатся от нападений на стражников или Кора Фаэрона. Обе группы не смогли бы уцелеть в одиночку, поэтому какое-то время никто не возражал против быстро установившегося статус-кво.

Чтобы поддерживать соглашение, две фракции вместе молились Силам о наставлении, сбережении и укреплении в непростые времена. Они проклинали мятежников, именуя их Неверными, и просили божеств сокрушить тех, кто отринул Истину.

1 12 4

Явь-главная и дремочь долгодня минули без происшествий. Наступила явь-подъем; ни Лоргар, ни бунтари так и не вернулись. Кор Фаэрон безвылазно сидел в каюте, занятый богослужениями, исследованиями или чем-то еще, что вполне устраивало и солдат, и невольников. Перемирие между ними держалось на протяжении еще трех трапез и молитв, до прихода сумерицы.

В середине ее яви-главной, когда небо темнело все быстрее, указывая на приближение хладомрака, Аксата подошел к Найро.

— Мне страшно, — признался он старому рабу. — Отступники не успели далеко уйти до того, как Лоргар отправился за ними. Невозможно, чтобы он так долго догонял их.

— Согласен, —

отозвался тот. — Он ходит быстрее их, его выносливость бесконечна. Лоргар уже вернулся бы, если бы мог.

— Нужно признать, что мы потеряли его. — Темные глаза капитана увлажнились при этой мысли; у невольника перехватило горло и сжалось сердце. — Лоргар стал мучеником. Его забрали у нас, такого юного…

— Я еще надеюсь, — возразил Найро, одолев грусть, проникшую к нему в душу. — Возможно, он победил, но был ранен и теперь беспомощно лежит в песках.

— Мне не легче от того, что Лоргар умрет медленно! — простонал великан.

— Ты не понял — мы должны послать отряд на его поиски.

— Без оружия такую группу отправлять нельзя. — Аксата подозрительно сощурился. — Если пойдут новообращенные, караван будет беззащитен перед мятежниками. Значит, придется вооружить рабов. Этого ты хочешь?

— Возможно, пора тебе проявить немного веры?

— В то, что Лоргара хранят Силы?

— В этом я не сомневаюсь, но суть в другом. Мы должны поверить друг другу.

— Я не могу, Найро. Господин, как всегда, ведет себя непредсказуемо. Силы направляют его по неисповедимым путям. Можешь ли ты сказать, о чем он думает сейчас, после всего случившегося?

— Нет, — признался невольник. — Эта измена — твоя измена — могла сбросить его в пропасть безумия.

— Уверен, ты согласишься, что он и в лучшие времена ходил по ее краю.

Раб признал этот очевидный факт. Положа руку на сердце, он не мог обещать Кору Фаэрону безопасность — ни со своей стороны, ни со стороны других слуг.

— Пусть решают Силы, — внезапно объявил капитан. — Их замысел исполнится, и смертным не повлиять на него.

— Я всегда считал такие идеи фаталистическими, Аксата, — заметил Найро.

— Речь не о том, что мы должны бездействовать, — совсем наоборот. Завтра после пробуждения я поведу солдат на поиски, но вас вооружать не стану. Если первыми вернутся бунтари… Что ж, если к тому времени мы еще не погибнем, то, обещаю тебе, постараемся отомстить за тебя и господина. Если же вы захотите напасть на Кора Фаэрона, то знайте, что Силы, неотступные в своей ярости, обрушат на вас возмездие за смерть Носителя Слова!

Видя, что великан принял решение, невольник не стал спорить. Возможно, подумал он, рабы сумеют как-то воспользоваться отсутствием стражников.

Товарищей он предупреждать не стал, чтобы те не вздумали раньше времени строить планы, о которых могли донести Аксате.

Дремочь сумерицы опустилась на караван холодным покрывалом. Найро, даже усталый, спал некрепко — его волновали мысли о том, что принесет хладомрак.

1 12 5

Кор Фаэрон вновь листал древний томик. Страницы тонкого, как облатка, пластека переворачивались без загибов; разрушительное воздействие времени не коснулось их гладкой поверхности. Пастырь вел грязным пальцем по строчкам текста, дивясь плавности начертаний и не замечая, что обгрыз ноготь до мяса. Этот шрифт не походил на клинопись, преобладавшую в письменности современных языков Колхиды, — он тек, подобно реке, не разбиваясь на отдельные словоформы. Проповедник смотрел на прекрасные иллюстрации, чьи насыщенные оттенки не потускнели даже спустя века, а то и тысячелетия. На них изображались стройные создания в позах для различных молитв и святых обрядов. Выражение их проницательных глаз идеально сохранили кристаллические нити загадочных красок.