Лошадь. Биография нашего благородного спутника
Шрифт:
Высокий Хвост оставалась с Сэмом до его смерти в 2010 году (из-за постоянного стресса, вызванного непрекращающимися схватками с другими самцами, жеребцы часто живут намного меньше кобылиц). После смерти Сэма исследователи видели Высокий Хвост с жеребцом, которого они прозвали Адмиралом. В конечном итоге лишился милости и Адмирал.
Когда мы видели ее в те июльские дни, состарившаяся Высокий Хвост пребывала в компании всего двух лошадей. Одна из них, кобыла, принадлежала к ее первоначальному табуну, они были знакомы уже много лет. Вторым по иронии судьбы стал старый узурпатор Сидящий Бык. Отвергнутый Высоким Хвостом в прежние годы, теперь он сделался одним из ее закадычных друзей. Исследователи, изучавшие поведение приматов в природных условиях,
Я спросила у Рэнсома, существуют ли в поведении коней в естественной среде обязательные для соблюдения правила.
«Они редко выбирают одиночество. Это непреложный факт», – ответил он, не сумев выделить что-нибудь еще. Подобно людям, кони наделены чрезвычайной мыслительной гибкостью, позволяющей им приспосабливаться к феноменальному разнообразию ситуаций.
Традиционно мы привыкли думать, что лошади повинуются примитивной компьютерной бинарной логике позитивных и негативных поощрений – морковка или плеть. Теперь, когда наука показала нам все тонкости общения лошадей между собой, мы можем расширить взаимодействие и усовершенствовать общение с ними, обогатив тем самым наше партнерство. Это волнующая новость, причем не только для лошадей, но и для нас самих. Связь, традиционно считавшаяся односторонней – мы командуем, они повинуются, – может стать во многих отношениях более разнообразной и тонкой.
Однажды я купила очень хорошо вышколенного пса. Он исполнял любую отданную мной команду. Поначалу это казалось мне забавным, но потом стало скучным. От пса не было никакой эмоциональной отдачи. Однако, прожив год в моем доме, он сообразил, что наши отношения имеют двусторонний характер. Он по-прежнему оставался исполнительным (в известной степени), однако безусловно сделался более развитой личностью. И общение с ним стало гораздо интереснее.
Подозреваю, что общество Уиспера доставляло мне удовольствие по той же причине: он оказался, как я уже упоминала, самой вежливой лошадью среди всех, которые у меня были. Однако одновременно его можно назвать очень независимым, самостоятельным, так сказать, себе на уме. Он научил меня куда большему, чем я была способна научить его. Наставления Уиспера в том, насколько полезно не забывать об умственных способностях животных, остались со мной на всю жизнь и, возможно, помогли выжить в некоторых рискованных ситуациях, когда меня приносило на спине коня в те места, где мне определенно не следовало быть.
Но я никогда не подозревала, что получу еще одно житейское наставление на холмах Вайоминга от другой лошади. Тем не менее именно здесь старая буланая кобылка Высокий Хвост показала мне пример того, что хорошо прожитая жизнь может не иметь ничего общего с блеском, властью и драмой… напротив, ее определяет спокойная настойчивость. Судьба не баловала ее, и все же она прожила долгую и счастливую жизнь, имела несколько длительных связей, родила детенышей. Быть может, эволюция и вершится через таких, как она, – неказистых с вида.
Разговаривая, мы с Рэнсомом время от времени посматривали вдаль, на хребты Скалистых гор – тех самых, которые с момента начала своего повторного роста 66 млн лет назад играли важнейшую роль в истории эволюции лошади. И пока мы наблюдали за старой кобылкой, небо над вершинами гор потемнело.
Уже который день подряд температура преодолевала отметку в 38 °C, солнце в Коди безжалостно поджаривало всякую живую тварь, осмелившуюся высунуться из-под камня, крыши или листика. Разыскивая лошадей, мы шли от грузовика Рэнсома, одетые лишь в легкие тенниски, казавшиеся, однако, слишком тяжелыми под ослепительным солнцем и синим небом.
Но тут над древними горными вершинами начали собираться густые и черные, как полуночная мгла, облака. Вверху, над трехтысячеметровыми вершинами, возле которых табуны насыщались свежей травкой, засверкали молнии, с интервалом в несколько секунд ударявшие в землю. Внезапная перемена погоды как будто бы совсем не смутила Рэнсома, в отличие от меня. В моей родной Новой Англии подобные метеорологические фокусы не приветствуются. Внезапное превращение ясного и прозрачного голубого неба в зловещую угольно-черную твердь воспринимается жителями Новой Англии как предвестник апокалиптического события. Однако в этих краях местные относятся к подобным климатическим крайностям как к чему-то обыденному.
Подобно Рэнсому, Высокий Хвост не обращала внимания на грядущие атмосферные перемены. С помощью подвижных губ и заметно сношенных передних резцов она продолжала «стричь» травку, переходя от одного унылого пучка растительности к другому.
Да, коням по большому счету здесь не место, подумала я, представляя себе зеленые пастбища Новой Англии и пышные луга возле вершин гор Прайор.
«Почему она здесь застряла?» – спросила я.
«Не знаю, – ответил Рэнсом. – Но причина должна быть. Мы просто не знаем ее».
К этому времени гроза, накатывавшая со Скалистых гор, принесла с собой прохладу. Посыпались дождевые капли величиной с мармеладную конфету. [34] Они превратились в градины, и мы помчались к грузовику, но Высокий Хвост так и не оторвалась от еды. И если конь из Фогельхерда представляет собой своего рода квинтэссенцию жеребца, то Высокий Хвост показалась мне воплощением лошади – победительницы в борьбе за выживание, умной и компетентной, устойчивой и надежной, готовой приспособиться ко всем обстоятельствам, с которыми столкнет ее жизнь.
34
Имеются в виду драже «желейные бобы»: жевательные конфеты с твердой оболочкой и мягкой фруктовой начинкой. – Прим. пер.
Действительно, диких лошадей можно назвать специалистами в области приспособляемости, независимо от того, идет ли речь о выживаемости отдельного животного или о смене поколений в эволюционном плане. Им не страшны резкие перепады температуры, град, мороз, жара или снегопад. Кони способны жить буквально повсюду. Подкосить их не так-то просто.
Чтобы понять это, нужно лишь вообразить себе все множество свободных табунов лошадей, обитающих по всему миру. Никто не может в точности сказать, сколько диких лошадей населяет нашу планету или даже в скольких ее регионах обитают свободные табуны, так как кони нередко находят путь в такие уголки и закоулки природного мира, где редко можно встретить человека. Конские табуны можно обнаружить процветающими на высоте в 3000 метров над уровнем моря или на уединенных, продутых всеми ветрами островах Атлантики. Они могут наслаждаться жизнью в полях голубого кентуккийского мятлика, жить в пустынях, удовлетворяться песколюбкой или чиной.
Когда я начала заниматься вольными лошадьми, меня удивило их количество – оно измеряется миллионами. Достойно удивления и разнообразие экосистем, в которых лошади могут не просто жить, но и процветать. Только в малонаселенных областях Австралии может обитать целый миллион диких лошадей [35] – в условиях настолько суровых, что пастбище нашей знакомой по имени Высокий Хвост может показаться рядом с ними раем. Австралийские и новозеландские лошади, так называемые брамби, неприхотливы, возможно, даже более, чем Высокий Хвост. Среди лошадников бытует ошибочное мнение, будто бы лошадям в жару не по себе, однако это, естественно, не относится к обитателям пустошей Австралии, где температура может много дней подряд держаться выше 38 °С. В этом, безусловно, видна рука эволюции.
35
Число это горячо оспаривается, особенно в связи с проводимой правительством политикой отбраковки лошадей. Как и с большинством популяций диких животных, никто толком не представляет, какое количество этих лошадей-брамби населяет континент, однако очевидно, что их достаточно много. Наезды машин на диких лошадей – обыденное явление. – Прим. автора.