Лошадь. Биография нашего благородного спутника

Уильямс Венди

Рис. 2. Ископаемые останки эогиппуса, или гиракотерия. Реплика. Вайоминг

Дебютировав на Поулкэт-Бенч, лошади быстро расселились по всему свету. Останков эогиппусов в Северном полушарии обнаружено так много и в столь большом количестве мест, что можно не сомневаться в том, что даже в начале своей эволюции лошади стали сказочной удачей природы, а их история – это история успеха. При своем невысоком росте, обычно не выше 60 сантиметров в холке, они компенсировали общей суммарной массой то, до чего не дотягивали индивидуально. В некоторых краях

они распространялись словно сорняки. Есть регионы, где их следы трудно не обнаружить, если заглянуть в нужный геологический слой. Особенно если все труды по расчистке останков берет на себя ветер, под которым, по мнению Келли, лучше сидеть.

В палеонтологическом смысле Поулкэт-Бенч – уникальный объект; 56 млн лет назад он представлял собой в известном смысле уютное гнездышко. Современные Скалистые горы, поднявшиеся на западе, чтобы сыграть ключевую роль в эволюции лошади через десятки миллионов лет, уже могли в какой-то мере препятствовать ветрам, продувавшим Северную Америку от запада к востоку. На востоке начинали свое существование горы Бигхорн. Другие горные хребты окружали эту местность по мере того, как Северо-Американская тектоническая плита неотвратимо надвигалась на плиты тихоокеанского побережья.

Посреди этой горной страны укрылся хорошо орошаемый стоком с окружающих гор регион, известный ныне как Поулкэт-Бенч. Сейчас эта область представляет собой столовое плато, на которое приходится подниматься, однако в те времена это был речной район с разнообразными биотопами. Похоже, что тогда этот край был богат пищей. Наряду с самыми ранними из известных окаменелостей лошадей палеонтологи обнаружили здесь соответствующие тому же периоду ископаемые останки эупримата – настоящего примата. [52]

52

Важно отличать настоящих приматов от более ранних, похожих на приматов животных, останки которых находятся в более ранних геологических слоях и которых в популярной прессе иногда называют приматами. – Прим. автора.

Итак, там, где я стояла, на террасе Поулкэт-Бенч, некогда возникло основание моего будущего партнерства с Уиспером. Головокружительная попытка соединить в уме это столь далекое прошлое с настоящим напомнила мне о попытке познать бесконечность, предпринятой мной в шестилетнем возрасте. На этом самом месте лошадь эпохи эоцена вполне могла пощипывать виноград.

Это совместное появление лошадей и приматов, случившееся в одной местности и в одной временной эпохе, не может оказаться случайным. В начале эоцена наши предки равным образом наслаждались влажной, жаркой, подобной джунглям средой, чему не следует удивляться, если учесть, что мы незадолго до того имели общего прародителя. Есть множество свидетельств, указывающих на его существование, однако самый практичный способ осознать это – обратить внимание, что наши скелеты устроены одинаковым образом, хотя кости и расположены иначе, и вытянуты по-другому согласно различному назначению. Сегодня мы кажемся непохожими, однако когда-то близкое родство невозможно было скрыть.

Признаки этого родства можно заметить в наших скелетах. Например, у древней лошади, современной лошади, ранних приматов и современного человека есть пателла. У людей эта округлая кость называется коленной чашечкой, и ее можно найти, ощупав колено. Она удерживается на своем месте сухожилиями, и горе тому, у кого они повреждены. Тогда коленная чашечка не сможет исполнять свои функции. У лошадей эта кость называется почти так же – «коленная чашка» (см. рис. 3). Ее легко нащупать, и плохо приходится тому коню, который повредит удерживающие ее сухожилия. Чтобы найти ее, проведите рукой вдоль передней поверхности задней ноги лошади почти до самого живота. Вот там вы найдете кость, подобную той, что присутствует в вашем колене. У лошадей эта кость не скруглена, а заострена. Помню, как ребенком я ощупывала ее и думала, почему у нее такая странная форма. Ранняя версия – бета-версия, если угодно, – коленной чашки современной лошади присутствует у эогиппусов Поулкэт-Бенч.

Рис. 3. Скелет современной домашней лошади

Еще одна общая черта скелета современных лошадей и людей – это calcaneus. У человека это пяточная кость. У коней это кость, расположенная в скакательном суставе. Проведите рукой по задней стороне задней ноги лошади. Примерно на середине ноги вы наткнетесь на сустав между пястью и голенью. В детстве я думала, что нога лошади поставлена коленкой назад. Конечно же я ошибалась. Эта кость эквивалентна не нашему колену, а кости, расположенной в ступне.

Различия между нами начали формироваться еще 56 млн лет назад. Пяточная кость приматов достаточно похожа на нашу с вами пяточную кость, и мы без особого труда признаем ее таковой. У эогиппусов скакательный сустав в какой-то мере уже напоминал соответствующий сустав современных коней. Если вы знаете, в каком месте ноги современной лошади находится этот сустав, то без труда обнаружите calcaneus в ноге древней лошади.

Все это просто замечательно. И лошади, и люди имеют кости плюсны и предплюсны, большие и малые берцовые кости, a также, по правде сказать, почти все другие кости, что свидетельствует о нашем общем биологическом происхождении. Иногда мне хочется мысленно поставить рядом скелет первого настоящего примата и скелет эогиппуса – и потом, фигурально говоря, прокрутить часы назад. Двигаясь назад во времени, мы заметили бы, как оба скелета становятся все более и более примитивными. Различия между ними постепенно исчезали бы, и наконец, оказавшись в нижнем углу эволюционной вилки, скелеты стали бы совершенно одинаковыми. Мы превратились бы в одно и то же животное, которое ученые помещают в основание родословных лошадей и людей. Иными словами, эволюция – великий процесс разворачивания жизни на нашей планете – лежит в основе нашего партнерства с лошадьми и служит причиной того, что мы можем научиться в самом деле понимать друг друга.

Пока не вполне ясно, когда именно существовало это исходное животное, наш общий предок. Некоторые исследователи полагают, что будущие кони и люди направились каждый по собственному эволюционному пути незадолго до того, как появились на Поулкэт-Бенч, то есть, скорее всего, сразу после того, как вымерло большинство динозавров. Другие считают, что разделение могло произойти еще раньше, примерно 100 млн лет назад, во время, получившее романтическое название Меловой наземной революции. Я впервые прочла об этой революции еще ребенком в главе под названием «Как цветы изменили мир» в книге «Необъятный путь» (The Immense Journey) антрополога Лорена Айзли.

Эта революция, находившаяся в самом разгаре 100 млн лет назад, возможно, началась за несколько десятков миллионов лет до этого и стала одним из наиболее важных эпизодов в истории нашей планеты. Она, безусловно, была важнее падения астероида. До появления цветов, писал Айзли, «куда ни посмотри, от полюсов до экватора, всюду властвовала монотонная и холодная темная зелень, ибо растительный мир тогда не знал других красок». После революции цветы появились повсюду, планета обрела краски, чтобы никогда более не стать прежней.

По правде сказать, если бы не было цветов, мог не состояться и сам век млекопитающих. Мы могли бы навсегда остаться мелкими, незначительными и ничем не примечательными существами, какими были большую часть собственной 200-миллионолетней истории. Посмотрим правде в глаза: большую часть нашего пребывания на Земле мы не представляли собой абсолютно ничего интересного. По одной простой причине: мы сидели по норам, пока по зеленой земле топали чудовищные туши динозавров. По всей вероятности, наши предки питались в основном насекомыми, личинками и червяками и выходили на поверхность земли исключительно по ночам. Ни плодов, ни зерен они в то время не ели, поскольку таковых не было. Словом, вели жизнь скромную.