Лошадиная река
Шрифт:
Бывают моменты в жизни, когда понимаешь, что ещё чуть-чуть, и тебе бы не хватило. Неважно чего. Сил на одно-единственное подтягивание, мелочи на один-единственный оставшийся кусок хлеба в магазине, внимания от одного-единственного нужного человека. Сейчас же я думала, что мне не хватит воздуха на один-единственный – последний – гребок руками.
Я с каким-то нечеловеческим рыком глотнула воздух и одновременно выкашляла попавшую внутрь воду. Течение подгоняло меня в сторону, и трудно было не плыть вместе с ним, но нужно было выбираться на берег. Слабость во всём теле только сейчас донесла
Лошади.
Резко присев, я вгляделась в реку – никого. Всё так же шуршали теннисные мячики. Чёрт, похоже, я схожу с ума, подумала я. А ведь ещё так молода…
За спиной послышались шелест и тихий стон – тут же сердце будто вовсе остановилось на пару секунд. Я медленно повернула назад и без того кружившуюся голову – не стошнило бы. Прилипшие влажные волосы мешали обзору, но руки были ватные, совершенно непослушные. Кто это мог быть? Всматриваясь сквозь стекающую на глаза воду или пот – уже и не знала даже, – заметила, как кто-то лежит в траве.
Кажется, я сидела, не двигаясь, уже несколько минут. Осторожно приподнявшись, в полусогнутом положении я подкралась к сарафану, быстро натянула его и стала подползать к… к мальчику. Боже, это был мальчик, полуголый, в одних шортах. Он лежал весь в ссадинах и шрамах. По крайней мере, его спина. Я снова отползла к рюкзаку – ноги всё ещё не слушались – и схватила оттуда бутылку с водой. Вернувшись, открыла её и слегка полила голову мальчишки. Вдруг, у него случился солнечный удар? Его тощая спина немного вздымалась вверх, и снова послышался сдавленный стон. Я аккуратно потрогала его за плечо.
– Эй… – прошептала. – Эй, ты в порядке? – задала довольно глупый вопрос.
Не успела ничего сообразить, как мальчик перевернулся с остервенелым взглядом, резко сел и поднёс к моему горлу что-то острое. Похоже, что нож.
Пусть время явно было против
Вот так вот и делай людям что-то хорошее. Не зря, видимо, мне мама твердила, мол, зачем я «к каждому бомжу подхожу и мелочь им последнюю сую, лучше на себя бы потратила», а потом «даже не думай, что я ещё тебе дам на обед!» Неудивительно, что моя бабуля, божий одуванчик, с ними в итоге разругалась. С ними – с моими родителями. Они всегда только о себе и думали, только о себе и ни о ком больше. Казалось, что они пытались и во мне это качество развить – эгоизм, ни капли альтруизма. Говорили, что если бы со мной что случилось и я попала в беду, то никто бы не пришёл ко мне на помощь. Наверное, из-за того, что я делала всё им наперекор, я и подходила к бездомным, чтобы отсыпать монеток, к старушке, если ей плохо или к ребёнку, если тот потерялся. Что ж, можно было считать, что они добились своего. Ведь получается, что я всегда это делала не для кого-то другого, а для себя.
Ни капли альтруизма, только эгоизм. А он до добра не доводит, поэтому сейчас я чуть ли не валялась на земле рядом с каким-то оборванцем, который хотел порезать мне глотку. Отлично.
Мне было боязно сглотнуть, ведь по коже скользило лезвие, а взгляд незнакомца скользил по мне: сонный,
– Ну, чего ждёшь? – прошипела я сквозь зубы. Слюна уже порядком скопилась во рту, поэтому мне всё же пришлось сделать глоток.
Мальчишка будто очнулся, слегка тряхнул косматой головой и убрал складной нож в карман шорт, перед этим медленно, не сводя с меня глаз, закрыв его.
– Какого чёрта ты тут делаешь вообще? Чё забыла? Потерялась? – прыснул он. – Иди, куда шла! – махнул рукой.
– Тебя не спросила! – я резко встала и посмотрела на него сверху вниз. Он сощурился, глядя на меня, а его веснушки на носу стали ярче, словно я была солнцем и опаляла его своей тенью. – Купалась, – кивнула на речку.
– Да лучше бы спросила, умнее бы выглядела. – Он тоже поднялся. – Ты чё, совсем, – покрутил пальцем у виска, – того? Нашла место для купания.
Я закатила глаза. Ну вот точно не ему меня уму разуму учить. Сам развалился в траве с утра пораньше, видимо, подрался накануне с какой-нибудь местной шпаной, и я ещё «того». Выглядел не старше меня, как раз сейчас у нас в школе все мальчишки только и делали, что дрались друг с другом из-за какой-нибудь чепухи или пытались задеть девочек язвительными словами. Вот и он не отличался умом и сообразительностью. В ответ я тоже сощурилась и окинула его взглядом: немного брезгливо, но довольно показательно. Тощий, невысокий, угловатый какой-то. На руке, у кисти, едва заметно виднелись синяки явно от пальцев, будто мальчика недавно кто-то очень крепко сжимал, удерживая…
– Ау, – помахал передо мной рукой, и я дёрнулась, – чего засмотрелась на меня? Понравился?
– Ещё что придумаешь? Может, ещё про реку расскажешь и про лошадей, чтобы меня запугать? – хмыкнув, не унималась я. Что ж, он хотел со мной пободаться? Выиграть у него не выйдет, у меня был замечательный учитель – моя мать. – Так вот, не боюсь я ваших этих сказок. Напридумаете бредни за отсутствием даже хотя бы одного телевизора на всю деревню, а потом пугаете приезжих. Развлекаетесь? Я тебе не игрушка.
Думала, он будет лепетать что-нибудь, замнётся, ну или просто ударит меня по голове каким-нибудь рядом валяющимся булыжником, но мальчик, сложив руки на груди, выгнул бровь и как громко начал мне песню петь, от которой у меня затряслись коленки, да не только от песни, от его пугающего безумного вида. Казалось, его глаза загорелись янтарём, веснушки исчезли и я стала такой маленькой, что ещё немного, и полностью исчезла бы с лица земли.
– Не плачьте, гнедые, смиритесь с судьбою. Во благо, во благо тебе, дорогой наш. Прими их в объятия, скорее возьми их… А ты кто? А ну-ка, схватить и топить!. Зря ты, девчонка, явилась, пришла. Здесь…
– Перестань, дурак! – не выдержала я и толкнула его. Тот упал на полуслове и засмеялся.
– А говорила, тебе не страшно! Видела бы себя со стороны, – заливался хохотом, а я, схватив рюкзак и кеды, прошла мимо, больше не глядя в сторону противного мальчишки.
С каждым шагом моё настроение становилось всё мрачнее, хоть и голос незнакомца постепенно исчезал, но в голове всё крутились и крутились слова песни.
Она мне снилась, поэтому там, у реки, точно было не банальное дежавю.