Лотар-миротворец (Демон Жалын)

Басов Николай Владленович

— И так понятно — захват нашей земли происходит, вот что.

Впрочем, в словах Лотара не было и грана раздражения. Просто он счёл нужным поворчать, такое с ним случалось и раньше. Тем более что Сухмет раньше ничего ему не говорил, а должен был издалека почувствовать и караван, и тех, кто его сюда направил, и даже, наверное, разузнать зачем.

— Как ты сам любишь говорить, захват земли не цель, а средство. Нам же нужно узнать, ради чего все эти люди тут собрались.

Лотар только вздохнул. Он хмуро отвернулся от

окна и решил было уйти к себе в тихий зал для размышлений, но тут его внимание привлёк высокий, толстый и сильный человек, важно восседавший на огромном жеребце редчайшей в этих краях масти — серой в яблоках. Человек этот спешился, шумно и энергично отдуваясь, подошёл прямо к воротам и стал стучать закованным в латную перчатку кулаком так, что грохот пошёл по всей ограде.

— А это кто такой? Их что же, придётся во двор пустить?

— Ну, кого-то пустить придётся, иначе мы не узнаем, кто они такие и чего хотят.

— А нужно ли узнавать? Что ты вообще о них знаешь? Почувствовал что-нибудь?

— Одно ясно, это не разбойники, — улыбнулся Сухмет.

Лотар пригляделся, и вдруг глаза его расширились от удивления.

— Ба, да это же… Это же!.. — Он слетел вниз, растолкал четверых учеников, которые терпеливо ждали развития событий, на всякий случай с оружием в руках. — Рубос, старина!

Это действительно был мирамец. Именно он стучал в ворота, и он, похоже, привёл караван.

Рубоса впустили, дали вымыться после долгой дороги, усадили за стол. А через полчаса, когда этот несравненный едок заморил первого червячка половиной гуся и тремя дюжинами ржаных блинков с лесным мёдом и рыбьей икоркой, начался и разговор.

— Ну, — сияя, как только что отполированный клинок, спросил Лотар, — ты как?

По широкому, изборождённому морщинами лбу мирамца пробежала тёмная волна.

— В целом — неплохо.

— Как Светока? — спросил Сухмет, протягивая полоскание и вышитое льняное полотенце.

Рубос сполоснул руки после жирных блинов и вытер густые, широкие усы.

— Ждёт седьмого. Надеюсь, будет всё-таки мальчик.

— У тебя ведь первые трое — мальчики, — удивился Сухмет.

— Зато потом три девицы.

Лотар покачал головой:

— Слушай, семеро — не много ли?

— А что? Семь — превосходная цифра.

Лотар хмыкнул:

— Кажется, ты писал это в своих письмах каждый раз, начиная с третьего.

— Ну, если писал, значит, так и думал.

Лотар с любовью похлопал Рубоса по плечу. Мирамец растолстел, потяжелел, да и то сказать: его возраст приближался к пятидесяти. Но пронзительные синие глаза и стремительные движения выдавали тренированного бойца, которому ещё далеко до заката.

— Сколько мы с тобой не виделись?

— Пять лет назад я дотащился до этого твоего теремка. — Рубос зачерпнул серебряной ложечкой яблочный мусс и с удовольствием дал ему растаять на языке. — Но тебя не было. Говорили, что

ты отправился в Полуночные страны, воевать какого-то мага снегов.

— Мне передавали.

— А до этого я тебя приглашал на рождение третьего сына. А ты не приехал.

— Я был как раз на Северном море, пытался усмирить демонов Подводного замка.

— И опять же на рождение первенца ты не прибыл. Светока тогда очень огорчилась.

— А вот это было уже семнадцать лет назад, — торжественно провозгласил Сухмет и поставил перед мирамцем новую мисочку со сладким фруктовым пловом. — Попробуй, когда-то тебе это очень нравилось.

— Да, получается, мы с тобой восемнадцать лет не виделись, не меньше. — Плов Рубосу, вероятно, очень понравился, потому что он даже говорить стал невнятно.

— Я был занят, — сказал Лотар.

— Так и у меня времени — не полны трюмы. Я всё-таки муж княгини Светоки Мирамской и соправитель княжества. Мне для того, чтобы оказаться тут, пришлось… — Снаружи снова раздался стук в ворота. — А вот, кстати, и они.

— Кто? — спросил Лотар, но ему никто не ответил.

Снова поднялась суета, кто-то из мальчишек открыл ворота, впустил несколько человек и, невзирая на протест, закрыл их, когда решил, что людей стало слишком много, а другой ученик проводил новых гостей в горницу.

Первым вошёл высокий сухощавый молодец, который, кажется, так и родился со слабыми глазами и линзой в тонких белых пальцах. За ним выступал круглый, рыхлый, нестарый ещё господин, в котором за версту можно было узнать толстосума. От него не отставали ещё двое — вооружённые, как настоящие воины. Только один был расслаблен и постоянно готов ко всему, как телохранитель, а второй привычно хмурился, как офицер, которому даже в мирной обстановке Лотарова лесного терема мнилась какая-то угроза.

Лотар привстал, знаком предложил гостям садиться и, когда они расселись на некотором расстоянии от стола, тоже сел. Рубос должен был объяснить появление новых людей.

Мирамец облизал ложку, отложил её, упёрся руками в столешницу, и глаза его посуровели.

— Лотар, меня и этих господ привело к тебе в дом не только желание поболтать о старых деньках и прежних победах.

Желтоголовый едва заметно усмехнулся и кивнул. Здорово его друг научился держать речь в Навигаторском зале княжеского терема Мирама.

— Я так и думал. А в чём, собственно, дело?

— Позвольте мне, — вклинился в их разговор первый из вошедших. — Я — адъюнкт философии и географии трёх академий, мэтр Шивилек. Меня наняли более двух лет назад для одного исследования, которое оказалось на редкость интересным. Сейчас я готов изложить по нему некоторые выводы.

Лотар взглянул на Сухмета, который подливал Рубосу слабую медовуху — единственное вино, которое нашлось в их доме.

— Вот как? И что же было предметом этого… исследования?