Лотар-миротворец (сборник)
Шрифт:
— Хорошо, оставим проповеди. Лучше скажи, как мы узнаем, что Гханаши в Беклеме?
— Если в оазисе живут люди, это видно издалека. А если мы не увидим дым или пламя очагов, не услышим животных, значит, там живёт колдун. А теперь помолчи, болтовня отнимает много сил.
К заходу солнца идти стало полегче, но Периак совсем выбился из сил, и Лотару пришлось почти нести его. Они не спешили, ведь до оазиса могло быть и больше, чем две лиги. На всякий случай Лотар готовился идти дольше, идти, пока не кончатся силы, которые он выпил
Когда стало уже совсем темно и они прошли, по мнению Лотара, лиги три, Среброусый сказал:
— Отпусти меня. Давай слушать.
Лотар услышал шуршание песка, шелест ползущих змей, ещё что-то, очень похожее на щелчки ветвей о стволы деревьев. И больше ничего.
— Так и есть, — помертвевшими губами прошептал главный караванщик.
— Что именно?
Периак вздохнул, потом шёпотом сказал:
— Поднимись на тот бархан, и ты увидишь оазис.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел его, когда ты вёл меня.
— Но я ничего не заметил.
— Ты не умеешь смотреть в ночной пустыне. — Периак помолчал. — Ты забываешь, что я водил караваны, когда твой отец ещё не держал сабли. Хорош бы я был, если бы не заметил оазис, пусть даже сейчас не так светло, как тебе хочется. — Он сделал нетерпеливый жест рукой. — Ерунда, это уже не имеет значения.
— Почему?
Периак посмотрел в темноту, за которой находился оазис.
— Мы подошли очень близко. Отсюда до него не больше двух сотен шагов. Но мы ничего не слышим. И ничего не видим. Под деревьями не заметно ни одного огонька, который говорит о человеке. Значит, там…
Казалось, Периак потерял интерес к Лотару. Он снял кушак, сделал из него подобие подстилки, положил на песок и приготовился молиться.
— Что ты делаешь, Периак? — Главный караванщик не ответил. — Ты что? В двух сотнях шагов отсюда есть вода. Тебе же очень хочется пить, признайся. Ещё больше, чем мне. Там вода, там жизнь. Почему ты не хочешь идти дальше?
— Ты мне понравился, мальчик, поэтому я тебе отвечу. Там, в двухстах шагах, не вода, а смерть. Или даже что-то похуже смерти.
— Что может быть хуже смерти?
— Есть немало вещей, которые хуже смерти.
— Что? Бесчестие, малодушие, предательство?
— То, что я имею в виду, не относится к привычному тебе миру. Колдовство связано именно с такими вещами.
— Значит, ты не пойдёшь дальше?
— Нет, я стар и устал. Сейчас помолюсь, а потом лягу. Может быть, если мне повезёт, умру до восхода солнца. Отец когда-то учил меня, как убить себя с помощью змеи, но я забыл, что для этого нужно сделать. Я буду просто ждать.
— А я пойду. Меня учили драться до конца.
— Тебя правильно учили, но ты не умеешь оценивать настоящую опасность. Иначе ты бы поступил, как я.
— Если мне удастся выпросить хоть немного воды…
Периак лишь покачал головой. Он уже приготовился начать молитву. Теперь Лотару не удастся добиться от него ни слова, если только он в самом деле не достанет воды.
Он проверил, не потерялся ли кинжал, и последний раз посмотрел на главного караванщика. На лице Периака появилась гримаса муки и облегчения одновременно. Он готовился к смерти.
Лотар повернулся и пошёл, увязая в песке по щиколотку. Вдруг он быстро, чтобы не опоздать, вернулся.
— Если мне удастся выжить, в какую сторону идти? — Периак уже поставил одно колено на подстилку. Лотар схватил его за плечо и оттащил назад.
Караванщик поднял на него глаза. В них уже не было даже возмущения бесцеремонностью молодого охранника. Лотар повторил свой вопрос.
— На северо-запад. Там, возможно, тебя подберут патрули короля Конада.
— Сколько нужно пройти, чтобы оказаться на их территории?
— Лиг тридцать. Если повезёт.
Лотар отпустил старика, который почти упал на подстилку. Всё, теперь его едва ли удастся вывести из молитвенного транса. Люди Востока странно устроены, подумал Лотар. Но другой, более трезвый голос подсказал, что старик прав и вполне может существовать что-то худшее, чем смерть от жажды.
Вдохнув полной грудью холодный ночной воздух, Лотар пошёл к оазису.
Глава 3
Он вошёл под пальмы. Теперь взобраться бы на дерево, нарвать листьев и попытаться выжать из них влагу. Но, может быть, Периак ошибается и в полусотне шагов впереди течёт ручей — нежная, почти бесшумная струйка слабой, беззащитной воды, хотя бы всего в палец толщиной…
Лотар покачнулся. Во рту было сухо, как на песке под ногами. Его тело требовало воды, хотя бы немного, всего одну пригоршню… Нет, пригоршня воды была огромным богатством, почти невообразимым счастьем. Он решил, что не сможет влезть на пальмы, которые шумели под ветром сухими, жёсткими, как выделанная кожа, листьями. Нужно искать воду.
Он вытянул руки и пошёл, слушая шелест пальм, биение своего сердца и скрип песка. Других звуков не было. Это не пугало его, как Периака. Он даже порадовался, надеясь, что легче будет услышать звон капель.
Внезапно его руки упёрлись в шершавую стену. Ставить стену в пустыне, где нет ни зверя, ни человека? Это означало, что где-то рядом может быть стража, а у него только крохотный кинжальчик. Но в то же время появилась и надежда. Стена означает что-то, требующее охраны. А что, кроме воды, охраняют в пустыне?
Он поднял руки. Кирпичи наверху стали мельче, но до верха он не доставал. Тогда он подпрыгнул как можно выше… Стена оказалась не выше шести локтей.
Он успокоил сердце, представил в темноте каменный край, подпрыгнул, повис на руках, подтянулся… Но сорвался и тяжело упал. Отдышавшись, подпрыгнул снова. На этот раз получилось. Он перевалился через стену, которая была не шире трёх ладоней, сел, свесил ноги по ту сторону, прислушался и спрыгнул.