Лотерея (сборник)
Шрифт:
— Оставлю, — сказал он. — До встречи.
— До встречи, — сказала Клара и наконец-то забралась в автобус.
Водитель последовал за ней и занял свое место за рулем. Автобус был почти пуст; Клара прошла в конец салона и села у окна, под которым снаружи маячил ее супруг.
— До встречи, — повторила она через стекло. — Будь осторожен.
— До встречи, — повторил он, широко помахав рукой.
Автобус рявкнул, дернулся и стал набирать скорость.
Клара помахала мужу напоследок, выворачивая шею, а потом откинулась на мягкую спинку сиденья. «Боже правый, да что это со мной!» — подумала она. Знакомая улица за окном —
Автобус остановился перед красным сигналом светофора; водитель вылез из-за руля и по проходу направился к ней.
— Забыл проверить ваш билет, — сказал он.
— Я сама виновата, долго тянула с посадкой, — сказала она, доставая билет из кармана пальто. — Когда мы приезжаем в Нью-Йорк?
— В четверть шестого, так что сможете позавтракать без спешки. Билет в один конец?
— Возвращаться буду поездом, — сказала она, сама не зная, зачем сообщает ему эту подробность. Возможно, сказывалась обстановка: люди, собравшиеся ночью в замкнутом пространстве автобуса, поневоле делаются более общительными и дружелюбными, объединенные пребыванием в своего рода передвижной темнице.
— Что до меня, то я и обратно поеду автобусом, — сказал водитель, и оба рассмеялись, хотя ей смеяться было больно из-за распухшей щеки. После этого водитель вернулся за руль, а она поудобнее устроилась на сиденье. Снотворное, похоже, начинало действовать: пульсирующая боль отдалялась, смешиваясь с шумом мотора, — ритмичным, как стук ее сердца; и этот ритм звучал все громче по мере их продвижения в ночи. Она откинула голову, подогнула ноги, тщательно прикрыв их юбкой, и провалилась в сон, даже не успев попрощаться с родным городком.
Один раз она открыла глаза: автобус ехал почти бесшумно, вокруг была тьма. Боль в зубе продолжала равномерно пульсировать; устало смирившись с этим, она приложила щеку к прохладной коже сиденья. Салон освещался только цепочкой ночных лампочек на потолке; впереди можно было различить головы других пассажиров и далеко-далеко — как при взгляде в телескоп с обратной стороны — сидящего за рулем водителя. Закрыв глаза, она вернулась к своим причудливым снам.
В следующий раз она пробудилась из-за остановки автобуса — безмолвное перемещение в ночи прервалось так внезапно, что от полученного спросонок шока она на минуту забыла про боль. Пассажиры вставали и направлялись к двери; водитель обернулся и громко сказал:
— Стоянка пятнадцать минут.
Она поднялась и вслед за остальными вышла из автобуса. Глаза ее были открыты, но сама она скорее спала, чем бодрствовала, лишь механически передвигая ноги. Автобус стоял перед ресторанчиком — единственным освещенным зданием на обочине пустынного шоссе. Внутри было тепло, шумно и людно. Заметив свободное место у конца стойки, она присела и незаметно для себя вновь уснула. Кто-то сел рядом и тронул ее за руку. Подняв затуманенный взор, она услышала мужской голос:
— Далеко едете?
— Далеко, — сказала она.
Мужчина был в синем костюме и, кажется, высок ростом — разглядеть получше она не смогла.
— Хотите кофе? — спросил он.
Она кивнула, и незнакомец указал на чашку кофе, которая дымилась на стойке перед ней.
— Пейте быстрее.
Она наклонилась и отхлебнула немного, не поднимая чашки. Незнакомец тем временем что-то рассказывал:
— …еще дальше, за Самаркандом. Там волны бьются о берег с таким гулом, словно звонят в колокол…
— Отправляемся, — объявил водитель, и она торопливо сделала еще несколько глотков кофе, чтобы хватило сил дойти до автобуса.
Когда она заняла прежнее место в салоне, незнакомец сел рядом. По сравнению с темнотой в автобусе огни придорожного ресторанчика показались ей невыносимо яркими, и она закрыла глаза. Теперь, с закрытыми глазами, но еще не уснувшая, она была один на один с зубной болью.
— …Там всю ночь звучат флейты, — говорил незнакомец. — Звезды там размером с луну, а луна огромная, как озеро…
Автобус выехал на шоссе, и они снова погрузились во тьму; только цепочка тусклых лампочек связывала заднюю часть салона, где сидела Клара, с его передней частью, где находились водитель и большинство пассажиров. Незнакомец, сидевший с ней рядом, продолжал говорить:
— …Там с утра до вечера лежишь в тени деревьев, и нет никаких важных дел…
Внутри автобуса она обращалась в ничто; она плыла мимо деревьев на обочине и спящих ферм, пребывая в каком-то промежуточном состоянии, соединенная с водителем только цепочкой огоньков и перемещаемая никак не зависящей от нее посторонней силой.
— Меня зовут Джим, — сказал незнакомец.
Она уже крепко спала и, пошевелившись во сне, прислонилась лбом к стеклу, за которым скользили ночные тени.
Потом снова был шок при пробуждении, вызванный остановкой автобуса.
— Что случилось? — спросила она испуганно.
— Все в порядке, — тотчас откликнулся незнакомец по имени Джим. — Выйдем размяться.
Следом за ним она покинула автобус и вскоре очутилась как будто в том же самом придорожном ресторане, но, когда она хотела сесть на то же место у стойки, Джим взял ее за руку и подвел к одному из столиков в зале.
— Вам надо умыться, — сказал он, — а после возвращайтесь сюда.
Она вошла в женский туалет, и какая-то девица, пудрившая нос перед зеркалом, сказала, не оборачиваясь:
— Тут пять центов за вход. Не защелкивай замок, чтобы другим не пришлось платить.
Кто-то вдавил собачку дверного замка и зафиксировал ее картонкой из-под спичек; покидая туалет, она оставила все в том же виде.
— Что вам от меня нужно? — спросила она, вернувшись к столу, за которым сидел Джимми.
— Подкрепитесь, — сказал тот, указывая на чашку кофе и сэндвич.