Лотерея (сборник)
Шрифт:
Миссис Харт лучезарно улыбнулась.
— Мне нравится эта идея, — сказала она. — Но это, увы, невозможно. Билл ни за что не согласится.
— Ясное дело, не согласится, — сказала миссис Андерсон. — Мужчины никогда не соглашаются, верно? Я так и сказала давеча миссис Мартин. «Она милейшая женщина, лучше не бывает, — это я про вас, — да только муж ни за что не позволит какой-то поломойке жить у них в доме».
— Как можно, миссис Андерсон, говорить о себе такие вещи! — изобразила возмущение миссис Харт.
— Вот потому-то вам и нужна рядом женщина, которая
Миссис Харт, впиваясь пальцами в чашку, разом представила себе, как миссис Мартин доверительно наклоняется к ней через прилавок и говорит: «Вам крупно повезло с новой квартиранткой, миссис Харт. Уж кто-кто, а миссис Андерсон сумеет о вас позаботиться». Представила себе соседей, бдительно следящих за тем, как она идет к автобусной остановке встречать Билла с работы. Представила своих нью-йоркских подруг, сгорающих от зависти при чтении ее письма («Это воистину золотая женщина: она согласилась жить у нас и выполнять всю работу по дому»). Подняв глаза, она заметила довольную улыбку на лице миссис Андерсон и вдруг с невыносимой отчетливостью поняла, что все уже решено.
Зуб
Автобус ждал, вхолостую пыхтя на площадке маленькой автостанции; его серебристо-голубая туша поблескивала в лунном свете. Лишь немногие здесь были заинтересованы в нем, а случайных прохожих не было вовсе: последний сеанс в единственном кинотеатре городка закончился час назад, и местные киноманы, угостившись мороженым в кафетерии при аптеке, давно разбрелись по домам, а вскоре закрылась и сама аптека, погасив вывеску над дверью и слившись с рядами других темных зданий на полуночной улице. Теперь, помимо уличных фонарей, светились только окна закусочной напротив станции да настольная лампа в билетной кассе, где кассирша уже надела пальто и шляпку, дожидаясь отбытия нью-йоркского рейса, чтобы самой отправиться на боковую.
Клара Спенсер нервно сжимала руку мужа, стоя рядом с ним перед открытой дверью автобуса.
— Я как-то странно себя чувствую, — сказала она.
— Ты справишься? — забеспокоился муж. — Может, поехать с тобой?
— Нет, не нужно. Все будет в порядке.
Ей было трудно говорить из-за распухшей щеки. Крепко держась за мужа, другой рукой она прижимала к лицу носовой платок.
— Ты-то как здесь будешь? — спросила она в свою очередь. — Я вернусь самое позднее завтра вечером. Если вдруг задержусь, позвоню.
— Все обойдется, — заверил он. — Уже завтра к полудню и думать забудешь о зубе. А если что, я готов сразу приехать, так и скажи доктору.
— Очень странное чувство: голова как будто невесомая и слегка кружится.
— И не такое бывает, когда глушат боль кодеином и виски, да еще на пустой желудок.
Она издала нервный смешок.
— Я даже не смогла причесаться, так тряслись руки. Слава богу, вокруг темно.
— Попытайся поспать в автобусе. Ты уже приняла снотворное?
— Да, — сказала она.
Они ждали водителя, который неторопливо
— Очень странное чувство, — повторила она.
— Послушай, Клара, — заговорил он медленно и с расстановкой, чтобы слова звучали убедительнее, — это очень хорошо, что ты поедешь в Нью-Йорк к Циммерману. Я бы себе никогда не простил, попади ты к здешнему зубодеру — вдруг это что-то серьезное?
— Это всего лишь больной зуб, — сказала она слабым голосом. — Что такого серьезного может быть в зубной боли?
— Не скажи — бывают инфекции и всякие осложнения. Наверно, этот зуб придется-таки вырвать.
— Типун тебе на язык! — содрогнулась она.
— Смотрится жутковато, — продолжил он в прежнем тоне. — Распухшее лицо и вообще… Но ты, главное, не нервничай.
— Я не нервничаю. Просто ощущаю себя сплошным зубом, от макушки до пят.
Водитель автобуса слез с табурета у стойки и теперь расплачивался за кофе. Клара сделала было шаг к автобусу, но муж остановил ее со словами:
— Не спеши, время еще есть.
— У меня очень странное чувство, только и всего, — сказала Клара.
— Так больше нельзя — ты уже столько лет маешься с этим зубом. На моей памяти он уже болел у тебя раз шесть или семь. В том числе один раз в наш медовый месяц. — Последняя фраза прозвучала как упрек.
— Неужто? — сказала она и вдруг рассмеялась. — Знаешь, я так спешила, что даже не оделась как следует. Поехала в старых чулках, а из прочих вещей запихнула в сумочку сама не помню что.
— Денег у тебя достаточно?
— Почти двадцать пять долларов. Мне хватит, я же всего на один день.
— Если понадобится еще, я переведу телеграфом.
Водитель показался в дверях закусочной.
— Не волнуйся, — сказал муж.
— Слушай, — вдруг сказала она, — ты точно управишься дома один? Миссис Ланг зайдет рано утром и приготовит завтрак. В крайнем случае Джонни может разок пропустить школу, ничего страшного.
— Ладно, — сказал муж.
— Значит, так: миссис Ланг. — Она принялась загибать пальцы. — Я ей позвонила и оставила список нужных продуктов на столе в кухне. Завтра пообедаете холодным языком, а если я задержусь, миссис Ланг приготовит вам ужин. К четырем должны подъехать из химчистки, отдай им свой коричневый костюм и не забудь выложить все из карманов. Хотя они там все равно проверят.
— Телеграфируй, если не хватит денег, — сказал муж. — Или позвони. Я завтра не пойду на работу, так что звони на домашний.
— О малютке позаботится миссис Ланг, — сказала она.
— Телеграмму тоже шли на дом, — сказал он.
Водитель перешел через улицу и остановился у дверей автобуса.
— Вы едете? — спросил он.
— До свидания, — сказала Клара мужу.
— Завтра уже все будет в порядке, — сказал ей муж. — Это всего лишь больной зуб.
— За меня не беспокойся, — сказала Клара и поставила ногу на ступеньку автобуса, но снова задержалась, теперь заставляя ждать водителя. — Да, вот еще: оставь записку молочнику, чтобы потом привез яйца.