Ловчий в волчьей шкуре
Шрифт:
Вечером в замке ожидался пир в честь прибытия его высочества, и потому Монсени был полон суетой и хлопотами, казалось, будто моему господину более ни до чего нет дела. Но тот, кто так думал, ошибался. Граф не забывал ни о чем и не упускал из виду ни одной мелочи. Должно быть, он полагал, что я сплю, и, за малостью прошедшего времени, не стал призывать к себе, но зато не преминул осчастливить визитом запертую в башне гуральскую принцессу. Та приняла монсеньора Констана, не вставая с кровати, с видом утомленным и чуть ли не изможденным.
– Мне доложили, что нынче вы потеряли сознание? – церемонно кланяясь, спросил граф.
– Да, –
– Возражаю. – Мессир Констан холодно пожал плечами. – Может, глупо, а может, и нет, я слышал, нынче среди парижских дам модно лишаться чувств.
– Вы подозреваете меня в какой-то нелепой игре?! – возмутилась принцесса.
– О нет, что вы! Мои подозрения гораздо шире. Вы не надумали по доброй воле отдать то, что похитили в покоях моей бедной жены?
– У меня нет ничего, что принадлежало бы вам или вашей супруге, – без малейшего притворства, с неподдельным гневом в голосе произнесла дама, оскорбленная в лучших чувствах. Посетитель огорченно покачал головой, не обращая внимания на возмущение гостьи.
– Упрямство не делает вам чести и не облегчит вашей участи. Ну да ладно, об этом позднее. Поговорим о делах насущных. В замке находится герцог Филиберт Савойский. Откуда-то он пронюхал, что ваше высочество изволит гостить в этих стенах, и страстно пожелал вас видеть. Поэтому, быть может, оно и к лучшему, что вы столь внезапно захворали. Я распишу ваши страдания государю, однако, если тот все же захочет навестить высокородную даму, не забудьте, о чем мы с вами говорили прошлым вечером.
Для улучшения памяти вынужден добавить: ваш супруг в этот час находится в очень уединенном месте, окруженный моими людьми. И если до полуночи гонец с приказом от меня не прибудет в означенное место, шансы маркиза де Караба на скорую встречу с апостолом Петром возрастут до чрезвычайности.
– Вы что же, пытаетесь меня запугать? – в голосе Алины слышалась нотка, позволявшая графу думать, это этот план ему вполне удался. И потому он не замедлил любезно улыбнуться и даже шутливо поклониться.
– Ну что вы, сударыня? Я лишь стараюсь, чтобы вы не питали никаких беспочвенных иллюзий. Если вы будете любезны и молчаливы – впоследствии мы с улыбкой будем вспоминать сегодняшний вечер. Быть может, я и не считаю вас принцессой, как вам бы хотелось, но все же умею ценить женскую красоту. И мне бы вовсе не хотелось видеть ваши ясные глазки полными слез. Надеюсь, вы поняли.
А потому вообразите себя вновь принцессой и хворайте с достоинством, подобающим высокому, хотя и самозваному, титулу. Надеюсь, в замке вас все устраивает и вы не станете обременять его высочество глупыми жалобами. Да и вообще, говорите с ним поменьше, государю следует отдохнуть и сосредоточиться на завтрашней охоте.
Теперь прощайте, – он вновь поклонился, на сей раз церемонно, как и подобает знатному вельможе, принимающему в своем замке престолонаследницу иной державы.
При его последних словах белая кошка с розовым бантом, дремавшая подле Алины, внезапно проснулась, выгнула спину, потягиваясь, и, что-то промурлыкав, направилась к выходу.
– Прочь! – Констан де Монсени оттолкнул сапогом Беллучу, и та шмыгнула в коридор, едва лишь приоткрылась
– Но ведь если Алина согласилась молчать, – пытался я успокоить нового друга, – граф пошлет распоряжение оставить Алекса в живых.
– А вдруг нет?! – кот рвал шерсть между ушами. – Вдруг я ошибся и у него есть какой другой коварный план, в котором Алексу не найдется места? Ведь твой хозяин задумывал убийство еще до нашего появления.
– Чего же ты хочешь?
– Как это чего? Понятное дело, перехватить гонца и, если понадобится, вернуть поток в нужное русло.
Глава 17
Такие вот дела, мои почтеннейшие читатели. Надеюсь, мой бессвязный рассказ еще не слишком утомил вас? Я счастлив, если это так, ведь далее пойдет самое важное, как говорят, удавка, или нет – развязка!
Слушая пушистого профессора, я в какой-то момент проникся сознанием того, что еще очень и очень многого не знаю о животных, хотя всю жизнь изучал их нравы и повадки. Этот кот, с первых минут казавшийся мне несносным болтуном, на деле оказался поумнее многих человеческих умников. И, выслушав его план, я всецело согласился с ним. Но прежде, чем рассказать о своих действиях, поведаю о Командоре Алексе, которого, как вы, несомненно, помните, граф с отрядом стражи отправил в охотничий домик.
Для начала следует внести ясность. Быть может, вы полагаете, что охотничий домик – это нечто убогое, наподобие замшелой хижины, вроде той, в которой у жарко пылающего очага коротает холодные ночи лесник со своими помощниками? О нет, это совсем не так!
Приют вельможных охотников – нечто вроде замка, конечно, не такого большого и мощного, как Монсени, но все же имеющего башню этак в шесть человеческих ростов, и стены такие, что, стоя в стременах, острием копья едва дотягиваешься до нижней части зубцов. Обширные псарни могут вместить десяток свор, а в птичнике найдется место для беркутов и чеглоков [7] . Тут имеются гостевые комнаты и даже небольшая часовня. Мало ли, охота – занятие опасное, перед ней недурно бы исповедаться, да и причаститься порой не помешает.
7
Чеглок – небольшой изящный сокол с длинными заострёнными крыльями и длинным клинообразным хвостом.
Граф любил наезжать в это тихое место, где никто не решался его беспокоить. Разве только фра Анжело, собиравший в окрестных лесах целебные травы и коренья, заглядывал испить чарку кагора да порассуждать о благости господней. Что касается нашего достойнейшего капеллана, благослови его Господь, он тоже нередко засиживался в охотничьем домике, но совсем по иным делам, нежели вельможи.
Как я уже говорил, в прежние годы сей ученый муж получил степень магистра в Салернском университете, преподавал там, а затем был известным медиком в Женеве, покуда не осознал, что здоровье человека и самая жизнь его – лишь песчинка в руке Господней. Тогда-то он и принял сан. А вскоре, в Париже, в Сорбонне, где он изучал богословие, фра Анжело познакомился с его сиятельством, и тот, восхищенный его познаниями и твердостью в вере, пригласил святого отца занять место капеллана у себя в замке.