Ловчий
Шрифт:
План Путинцева вдруг показался мне отчаянной авантюрой. Почему он уверен, что за двенадцать лет тропа через горы не обвалилась? Сумеют ли они — старик и городская изнеженная женщина — проехать по ней ночью, не сбиться, не заблудиться? Несколько десятков километров по кручам и склонам… А если одна из лошадей сломает ногу?
Но хуже всего, если перед этим Путинцев расправится с чабанами. Их настигнут, и тогда за содеянное будет отвечать не только он, но и Ирина.
А Джамал получит все.
Мне же придется оправдываться перед Глушенковым за провал операции туманными ссылками на восточную специфику.
Я уже поставил ногу на нижнюю ступеньку, когда понял, что заходить в вагончик нужно с готовым решением, которого у меня пока нет. Но и тянуть невозможно. Надо предпринять нечто, чтобы Путинцев сам, по доброй воле, отказался от своего намерения. Может, открыть карты и предложить компромисс? Бесполезно? Да и опасно. Он, чего доброго, и меня пришибить может.
А свадьба шумела с прежним размахом. Удары в бубен сменялись звоном струн дутара, на которые накладывались оживленные голоса и ритмичные хлопки в ладони.
Небо очистилось от туч, и сейчас над кишлаком висела широкая звездная дорожка, посреди которой красовалась луна, такая близкая, будто принадлежала одному Ак-Ляйляку. В ее свете на отвесных стенах то тут, то там вспыхивали разноцветные искорки, как мультяшные самоцветы.
Свадьба…
Кажется, я нашел предлог.
Решительно поднявшись по ступенькам, я вошел в вагончик.
Ирина сидела на диване, оглаживая в полумраке свои налитые груди.
— Милый, а я уже думала, что тебя призрак унес…
На миг меня охватил острый приступ ненависти.
Легко же она отказалась от меня! Согласилась с потрохами выдать Джамалу. Но при этом жажда получить свою долю удовольствия сохранилась. Приласкай меня, милый, и согрей, а я угощу тебя кофе с клофелинчиком.
Но следом накатила вторая волна. До иступления мне захотелось наброситься на нее, опрокинуть на диван и согреть так, чтобы она забыла не только о клофелине, но и о сундучке, и обо всем на свете и шептала мне, что никогда еще не была так счастлива.
Но разве можно верить этой лживой особе?
— Мне безумно жаль, дорогая, но планы меняются.
— А что случилось?
— Только что приходил посланец Джамала. Он-то меня и задержал.
— Фархад?
— Н-нет, кто-то другой. Он назвался, но я не запомнил. Знаешь, эти местные имена…
— Ну и? — Голос выдавал растущее волнение.
— Нам предлагают продолжить свадебные развлечения.
— Нет, Димка, я устала. Давай потрахаемся и будем спать.
— Но ты послушай, что они затеяли! — Я сел рядом. — Кто-то из гостей пошутил по адресу канатоходцев — дескать, те балансируют на детской высоте. Ну, а те оскорбились. Восток — дело тонкое. Словом, они решили подтвердить свое мастерство посредством таких аргументов, которые у любого отобьют желание шутить.
— Ну и что, Дима? Пусть спорят. Иди ко мне. — Она принялась нетерпеливо стаскивать с меня рубашку.
Я мягко отстранил ее.
— Они будут ходить над пропастью!
— Как — над пропастью?! — Ее игривость исчезла.
— Да, милая. Сейчас вся свадьба направляется наверх — по «великому овечьему пути». Там, в самом крутом месте, выдвинут несколько шестов, и канатоходцы будут наплясывать на них над пропастью. Представляешь, какое шоу? Думаю, поспать нам все равно не дадут. Такое начнется!
Она вздрогнула и натянула на себя одеяло. Легла. Опять села.
— Где они хотят ставить свои шесты?
— Ну, там, где начинается верхнее пастбище.
— Когда?
— Сейчас. Джамал так и велел передать. Да, милая, чудики имеются везде. Одевайся.
Некоторое время она сидела не шелохнувшись.
— Ой, Димка… Что-то меня мутит… Я должна выйти.
— Я тебя провожу.
Она надела джинсы на голое тело.
— Нет, оставайся здесь. Прошу тебя! Меня тошнит, понимаешь?! Не хочу, чтобы ты видел.
— Ирочка, я не брезгливый.
— Димка, не спорь! Не спорь! — Она раздраженно затопала ногами.
— Ладно, — недоуменно ответил я. — Поступай как знаешь. Только не отходи далеко от вагончика.
Она уже сбегала по ступенькам.
Я взял фонарик и прошел во вторую половинку. Поднял ложе одного из диванов. Ничего. Но под вторым — в ящике — лежали матрас и подушка. Я завернул матрас и увидел квадрат с кольцом. Так и есть, в днище вагончика имелся люк, через который Гаврилыч мог незаметно выбираться наружу. Ай да хитрецы!
Однако же пора преследовать Ирину. Она в трансе, но клюнет ли на мою мормышку Гаврилыч? Я должен увидеть это собственными глазами.
Обогнув вагончик, я замер в узком темном проходе между боковой стенкой нашей обители и грузовиком. Из глубины кузова доносилось легкое похрапывание. Абдунасим блаженно спал. Счастливый человек!
Передо мной лежало узкое пространство, освещенное лунным светом. Ирина пересекала его быстрым шагом, забыв о всякой конспирации. Но далее тянулась полоса тутовника, почти примыкающая к подъему на верхнее пастбище. Где-то там томился в ожидании Путинцев.
Я огляделся внимательнее. Подражать Ирине, выставляя себя напоказ, не имело смысла.