Ловец богов
Шрифт:
— Эй, Гавар, выпей, остынь.
— Не хочу остывать, — буркнул Говорухин, но пиво взял и сделал два больших глотка, ткнул горлышком бутылки в Аленичева, — ты, сучонок, не понимаешь, во что влип. Мы не просто из Службы Охраны. Мы Лига! А те, кто является врагом одного из Лиги, является врагом всей Лиги, верно говорю, Афимин?
— Согласен с тобой, — подал голос Афимин, — вскроем ему череп. Всегда хотел иметь пепельницу из человеческого черепа.
Говорухин отхлебнул еще, присел на корточки около Аленичева, свободной рукой взял его за подбородок:
— Хочешь, я расскажу тебе, что такое Лига? Лига — это сила, урод. Сила, по сравнению с которой ты — всего лишь улитка на обочине дороги, понимаешь. Мы организовали Лигу, чтобы выжить в этом обществе бюрократов уродов, а также законов, придуманных для того, чтобы сделать из людей покорное стадо ослов. Главное правило Лиги — жить по своим законам. Только члены Лиги решают, что и как им делать. Да, иногда мы вынуждены подчиняться законам власти, но ты же понимаешь, что все иногда идут на компромиссы. Лучше отдать меньшее, чтобы заиметь большее. Работая на власть, мы плюем на нее. Защищая права таких, как ты, мы попираем законы, пренебрегаем ими. Каждый член Лиги обязан помогать другим ее членам. Только вместе мы можем существовать так, как хотим. Наркотики? Пожалуйста. За них у нас отвечает Афимин. Оружие? Сколько угодно. Подпольную сеть организовывает Строганов. Бабы, контроль за торговыми точками города, свобода передвижений? Добро пожаловать к Красику. Ну, и я. Моя зона — Ниша. Вся информация, любые файлы, каждый человек, каждая фирма в моей власти. Понимаешь, урод? Мы — Лига. Мы можем все. И ты со своим напарником перебежал нам дорогу. Ты оскорбил не только меня, но и других членов Лиги. Ты испортил нам связи с влиятельными людьми Такера. Как ты думаешь, что мы с тобой обязаны сделать, а?
— Мы его и так убьем, — подал голос Афимин, — ты столько ему рассказал, что теперь у меня точно будет своя пепельница.
— Я люблю болтать с уродами, — усмехнулся Говорухин, — они как собаки. Все понимают, а сказать не могут, х-хе.
— Я отдам дискеты, — упорно повторил Аленичев, — я… обещаю, что верну. Если они нужны вам срочно, я могу принести их прямо сейчас. Я знаю, где они.
Говорухин покачал головой, вновь приложился к бутылке и не отлипал, пока не опустошил ее до конца.
— Есть такая профессия, — сказал он, поставив бутылку на пол, возле Аленичева, — Родину защищать называется. Так вот, я защищаю Родину, избавляя ее от таких уродов, как ты.
— Я…
— Заткнись! Заткнись, или я не договорю! Слыхал, Афимин хочет себе пепельницу? Пока я весь в размышлениях, но если услышу от тебя еще хоть одно слово, Афимин получит то, что хочет. С глазами. А теперь слушай меня.
Говорухин упивался властью.
— Афимин, дай еще бутылочку, — проворчал он, — а ты слушай, урод. Из-за того, что вы с напарничком забрали наши дискеты, один уважаемый человек Такера серьезно на нас обиделся. Мало того, он нам ничего не заплатил, а до зарплаты еще девять дней…
— Восемь, Гавар.
— Да. Восемь. Но на что-то же нам надо жить? Усек?
— Я верну дискеты, — как заводной повторил Аленичев, и вытер с губ кровь, — хоть сейчас верну.
— Сейчас они мне не нужны. Слушай дальше, урод. Если хочешь продолжить свою учебу живым и, ну, скажем, относительно невредимым, тебе придется заплатить. Для начала я съезжу заберу твоего напарничка, а потом мы обсудим, сколько вы нам должны.
— А я буду смотреть за ним? — спросил Афимин.
— Естественно.
— Тогда не пей пиво, тебе еще интермобиль вести.
— Пошел в задницу, — ответил Говорухин, перевернул бутылку и вылил остатки пива на голову Аленичеву, — я угощаю нашего общего друга. Не бей его сильно, пока я не приеду.
— Пару зубов выбить разрешается?
— В качестве платы за причиненные неудобства.
Говорухин выпрямился. Настроение существенно улучшилось. Он решил, что даже если не застанет второго урода дома, то захватит с собой его жену. К тому же, она вполне может расплатиться за обеих… натурой, х-хе. Все равно всех убьем. Куда ж им теперь живыми?
— Стой, Гавар! — хлопнул себя по лбу Афимин, — слушай, я вот какую штуку вспомнил. У меня же кое-что на кухне припрятано. Пойдем, покажу.
— Я за рулем, — огрызнулся Говорухин.
— Фиг с ним, с рулем, пошли, — Афимин потянул Говорухина за рукав, — такая штука, ты просто улетишь. Я еще позавчера раздобыл, но забыл как-то…
— Ага, — Говорухин присел около Аленичева, — хоть одно шевеление с твоей стороны увижу — кадык вырву, понял?
Аленичев кивнул — То-то же.
И Говорухин, выпрямившись, последовал вслед за Афиминым на кухню.
2
Шайтан вышел на улицу.
Он видел бордовое солнце, стремительно закатывающееся за крыши домов, видел вытягивающиеся тени, чувствовал запах увядающих цветов. Он слышал звуки затихающего города, знал, что город готовится ко сну. Большая часть жителей, с наступлением ночи запрется в своих квартирах и уснет, а меньшая выползет из теней, зевая и потягиваясь, и заживет своей, ночной жизнью. Это были хищники. Именно на хищника Шайтану предстояло поохотиться.
Хозяин назвал номер интермобиля, на котором увезли молодого паренька по имени Коля. Он даже назвал приблизительный маршрут. Силы хозяина растут, знания окутывают его (иногда Шайтану казалось, что он видит серебристые нити в реальности, но умом-то он понимал, что ничего подобного быть не может. Он — не Шиджилл).
А еще хозяин дотронулся до его плеча, дал каплю информации. Информация обернулась едва заметной глазу светящейся линией-путем.
Предстояло найти хищника и уничтожить.
Больше всего на свете Шайтан любил уничтожать.
Он улыбнулся, вышел на трассу и поднял руку. В этом мире поймать такси ничего не стоило. Таксисты — лучшие работники города.
Водитель курил, стряхивая пепел в открытое окно.
— Куда?
— На… — Шайтан на мгновение запнулся, закрыв глаза, — на дачи, пожалуйста.
— Семьдесят, — сказал водитель и завел мотор.
Шайтан расплатился сразу.
3
Забрался опять в Город Одиноких. Не отпускает он меня. Не хочет разделить души.
В вироматах Аслана Анатольевича, естественно, нет ни программ защиты, ни нормального вооружения, ни приборов слежения, вообще ничего.
Стою в одной одежде и чувствую себя натурально голым. Точно как в первый раз. Тогда, помню, вылез в Нишу со старого виромата, в котором одна операционная система и игрушка-стрелялка, какие Паршивец обожает. Угораздило оказаться в метре от стада кибер-элементалий без оружия, без защиты, без аварийного выхода. Насилу ноги унес. И не спрашивайте как, не помню уже — память от испуга вышибло.