Ловец богов
Шрифт:
— Он наш хозяин, — тихо добавляет Кхан.
Смеюсь:
— Хозяин! Слово-то какое. А вы, получается, слуги?
— Помощники, — говорит Кхан, — добровольные помощники. Они пришел к каждому из нас в трудную минуту и предложил помощь. Мы приняли помощь, и теперь, скажем так, отдаем долг.
— И этот ваш, в черном плаще, тоже отдает долг?
— Шайтан появился раньше нас, — говорит Кхан, — мы не знаем, откуда он взялся.
— Я знаю, — встревает Азелон, — он восставший из мертвых. Зомби. Хозяин его оживил и теперь пользуется услугами.
— Вы чокнутые, ребята, — говорю, — я слышал, в столице все чокнутые малость. Особенно богатенькие.
Мы заворачиваем за угол. В этом месте улица расходиться надвое. Слева — большая площадь, вымощенная булыжником, справа — уходящая в полутемный тупик дорога.
Я замер.
В тупике стояли двое.
Я уже видел их, встречал, причем совсем недавно.
Один — в старинное одежде, с тростью, в колпаке. Второй молодой парень лет двадцати.
Да и улочка знакомая. Некоторое время назад я пробегал здесь. Черт, точно пробегал!
— Это он! — выдыхает Азелон и делает шаг вперед.
Эти двое в тупике тоже нас заметили.
— Стоять! — говорю, преграждаю Азелону путь рукой, — стоять, блин! Точно он?
— Вон тот паренек, — говорит Кхан, — я его фотографию в квартире видел.
— Эй! — кричит нам человек с тростью, — вы нас видите?
— Нет, — кричу в ответ, — не видим.
До парочки метров пятьсот.
— Значит, вы софтеры? — кричит человек с тростью.
— А вы?
Секундное замешательство. Азелон и Кхан заметно нервничают. Краем глаза замечаю, как Азелон вытаскивает револьвер.
— Проходите мимо, добрые люди… — кричит человек с тростью, и вдруг осекается.
Громкий выстрел глушит. Я разворачиваюсь. Азелон держит револьвер на вытянутой руке и стреляет еще раз.
Ба-бах!
— Что ты делаешь, мать твою?
— Это он! — кричит Азелон, — это тот тип, которого мы должны поймать! Стреляй! Кхан, скотина, жми на курок!
Я развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Кхана, бегущего в сторону странной парочки. Кхан стрелял на ходу… но…
Человек с тростью тоже бежал навстречу, петляя из стороны в сторону. Руки его были расставлены. Трость торчала вперед и… светилась ярким голубым светом.
А парень…
Черт возьми! Я задрал голову и увидел парня. Он парил на уровне третьего этажа и что-то делал с воздухом… мял его руками, словно лепил комок.
И комок действительно вырастал. Комок слепящего света.
Что здесь происходит?
Азелон выстрелил еще два раза. За спиной висящего в воздухе парня со звоном разлетелось стекло.
— Нельзя так! — ору, — Слоны будут здесь через минуту! Уходим! К черту парня! Уходим!
А Кхан и человек с тростью уже столкнулись. Человек сделал резкий выпад, но промахнулся. Кхан ловко увернулся в сторону, выставил вперед револьвер и парировал следующий удар. Трость и револьвер скрестились, осветив полумрак узкой улочки брызгами голубых искр. Однако понаблюдать за этой странной дуэлью мне не удалось. Что-то со свистом рассекло воздух. Земля под ногами задрожала, а следом раздался чудовищной силы взрыв. Горячая волна воздуха подбросила меня вверх.
Давненько, знаете ли… Я упал, покатился по неровным булыжникам мостовой, задрал голову. Парень в воздухе уже лепил следующий комок света.
Так. В асфальте огромная дымящаяся дыра. Такого в Ниши я еще не видел. Азелон неподалеку пытается встать.
Кхан. Человек с тростью. Их тоже задело взрывной волной. Кхан лежит у стены, он уже наполовину прозрачен — значит убили. Человек с тростью ловко поднялся и побежал в сторону Азелона.
Я тоже вскочил, кинулся наперерез.
— Стоять! Стреляю!
Револьвер все еще при мне.
От выстрела оглох, рука дернулась, запястье загорелось болью! О, черт, ну надо же!
Лопается еще одно стекло — на первом этаже. Осколки ослепительным дождем поливают полупрозрачного Кхана.
Человек с тростью резко меняет направление, бежит ко мне.
Ну, давай. Посмотрим, кто из нас кто.
Выставляю вперед револьвер. Я уже готов выстрелить. Я нажимаю на курок…
И в это время я вижу лицо человека с тростью. Вернее, у него нет лица. У него — звериная морда. Огромные желтые глаза, разрезанная надвое верхняя губа, острые клыки, не помещающиеся во рту, и раздвоенные красный язык, вырывающийся из распахнутой пасти.
Я все-таки выстрелил. Только непонятно куда. Человек-зверь зарычал, приближаясь. Кажется, я закричал. И в следующее мгновение ослепительная голубая вспышка, вырвавшаяся из его трости вышибает из меня дух.
Я умер, господа.
Слава тебе господи.
4
Пришлось немного задержаться, но Говорухин не пожалел.
Тот порошок, что достал Афимин оказался по настоящему крут. Он таял на языке и совсем не налипал на нёбо.
И отдача от него была великолепная. Не надо было ждать полчаса пока торкнет. Десять минут — и уже Говорухин стал вроде как и не Говорухин, а ангел во плоти. Словно выросли у него крылья, обзавелся он нимбом над головой, а в теле такая легкость образовалась, что хоть сейчас на белое облако.
Ради такого удовольствия можно было отложить поездку ко второму уроду на часок и получить самое настоящее удовольствие.
Говорухин и Афимин расположились на кухне, разложили на столе все необходимое, достали еще пивка и кое-что из закуски. В холодильнике, правда, нашлось немногое — пара яиц, банка тушенки и заледенелая грудка цыпленка. Оного жарить было лень, равно как и яйца, поэтому ограничились тушенкой. Правда, после первой порции героина, забыли и про нее.
Высунувшись из кухни в комнату, Говорухин спросил:
— Эй, урод, не хочешь развлечься? — И громко заржал над собственным остроумием. Лошадиное ржание подхватил Афимин, разливающий пиво не только по стаканам, но и по столу и по полу. У него от героина всегда тряслись руки.
У всех, как говорится, свои проблемы. У Афимина, вот, руки, а Говорухина всегда подводил желудок.
После третьей бутылки пива он решил, что пора сходить в туалет, облегчить, правда, не слишком-то заполненный желудок. Вышел в комнату, склонился над сидящим Аленичевым.