Ловец удовольствий и мастер оплошностей
Шрифт:
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Так… Вдруг подумала. Зимой я очень люблю лыжи. У нас в семье все катались. Ходить на лыжах – это как плавать.
– Это где, в Белоруссии?
– Нет, еще с Сибири.
Но она уже рассказывала, что в Минске у нее много родственников по отцу, все ее дяди и тети, хотя сам отец был всё же не немцем, как мама, а русским, родом из Сибири. В Минске она училась в старших классах. Поэтому и теперь бывала там часто. Однако никакие подробности не могли утолить моего любопытства, всё это было слишком ново, непривычно.
– Ну,
– Отсюда, из Парижа, в Минск поедите?
– В Москву.
– К дочери?
Она кивнула.
– Скучаете?
Она вздохнула.
Помолчав, я спросил:
– И как же вам удается с ними поддерживать такие отношения? – То Москва, то монастырь. Там ведь и правила наверное строгие. Ваша свобода не претит никому?
– Что вы! Там все свои. Они меня терпят, не торопят… Претить, торопить, терпеть.., – передразнила она нас обоих и рассмеялась.
– Не торопят? То есть – куда не торопят? – переспросил я после заминки.
– Ну, ведь монастырь женский для того, чтобы жить в нем, остаться, – с робостью ответила Элен.
– Понимаю… – Но я опять недоумевал, до глубины души. – И они верят, что с вами это произойдет, что ли?
Она вскинула на меня вопросительный взгляд. И я понял, что не стоит в тему углубляться. Пришлось бы опять о многом расспрашивать. О дочери. О планах на жизнь. Возможно, она и сама не знала, к чему всё идет.
– Одна моя тетя жила у них… Долго, с самого начала. Она приняла монашество… Но умерла, – сказала Элен. – Ее там любили. Ну, вот так и получилось… Вы знаете, я туда приезжаю, останавливаюсь у них и… Всё так просто сразу становится. Тихо. Никуда не тянет. Не знаю, как это объяснить. Так получилось…
Андрей, напарник Коли, оказался старше его лет на десять, за старшего он и держался. Крепкого сложения, как и Коля невысокий, коренастый, Анди – так звал его Коля – молчаливо улыбался, пока мы вчетвером направлялись сначала к кассовому залу, чтобы Элен могла купить себе билет на поезд, на послезавтра, как она планировала, а затем на автостоянку к машине.
В городе было очень душно. Окна в машине пришлось оставить на ходу открытыми. Шум ветра, особенно на скорости, не давал разговаривать. Но доехали мы быстро. Уже через сорок минут я вырулил между машинами постояльцев в наш гостиничный дворик.
Запарковав рыдван возле конюшен, я повел ребят в студию. Однокомнатная квартира в два этажа, но с верандой, примыкавшей к большому жилому дому и отгороженной от него изгородью, была совсем крохотной, Но обстановка парням нравилась. Оба довольные, они молча переглядывались. Мы вернулись к машине за сумками. Они отнесли вещи к себе. И все мы собрались в моем доме. Перевалило за десять. Пора было подумать об ужине.
– Кормить буду по-мужски сегодня, – предупредил я. – Картошка, стейк…
По дороге из Больё в Ниццу я, слава богу, догадался сделать хоть какие-то покупки, остановился в супермаркете, и мне было чем их накормить.
– С хозяевами знакомиться будем завтра. Так я договорился. А сейчас могу предложить выпить. Пьете виски?
– Мы всё пьем, – улыбаясь, куражился Коля.
– Коля.., – укоризненно остановила брата Элен.
– А что мы дети маленькие? А, Анди, ты что будешь?
– Да с удовольствием, – даже растерялся другой.
– Меру знаем, Лен, не хнычь, – добавил Коля. – Но пьем не только лимонад, ты чего?
Я принес начатую бутылку «Джонни Уокера», лед, а для Элен бутылку красного бордо; белое вино, даже хорошее, она не жаловала, это я уже замечал.
Ужин я принялся накрывать в гостиной за длинным столом, за которым легко могло уместиться человек десять, хотя сам я обычно пользовался кухонным столиком с настольной лампой, но для четверых на кухне было тесновато.
Ловко и незаметно Элен отстранила меня от приготовлений и накрывала на стол сама, просто спрашивала меня, где вилки и ножи, нужные тарелки, бокалы.
Я вышел с парнями на улицу, прихватив с собой лед, виски. Составив всё на садовый стол, я направился к «ягуару», чтобы забрать мокрые пляжные пожитки. Вместе с парнями мы разглядывали ночной сад. Здесь опять стоял неумолимый стрекот.
Коля не мог налюбоваться рыдваном, проводил ладонью по округлым крыльям, носком ноги поддавал по резине.
– Вот это зверюга! А то ездят все в каких-то мыльницах. Круто. Обожаю старые машины, – по-прежнему всё одобрял Коля.
Над нами пропорхнула какая-то большая птица, даже был слышен шелест крыльев.
– Вы тут, как в сказке, – пошутил Коля.
– Точно, – согласился я, удивляясь меткости сравнения.
Коля вдруг признался, что они забыли дома билеты на поезд. Слишком поздно закончили «рабочее утро», слишком торопились. Да и понадеялись друг на друга. Так что путешествовать пришлось зайцами до самой Ниццы. Казалось, что он рад рассказать о своем подвиге. Конечно же – беспримерном. Я прекрасно понимал, как трудно не попасться контролерам, когда едешь во французском TGV, и не мог не оценить их отваги.
– После пересадки увильнуть от контроля было, наверное, проще, – посочувствовал я. – Всё же удивительно, как вы не попались.
– Да нет, Анди попался.
– Правда?! Оштрафовали?
– Я сказал, что билет забыл, – ответил старший. – Парень попался нормальный… Да контролер. Спросил, откуда я. Говорю – русский, рашен… «Да идите вы, – говорит, – к черту! Всё равно обманываете, что забыли…» Я поклялся, что не обманываю. Дай, говорю, адрес, я тебе пришлю билет на домашний адрес, по почте, когда в Париж приеду. Предложил ему поклясться именем матери. Так он обиделся. «Матерью! – говорит. – Вам что делать нечего?!» Стал ругаться… Ну вот, так и получилось… – Улыбаясь, Андрей уставился в темноту.