Loving Longest 2

========== Пролог (Интермедия) ======

Комментарий к Пролог (Интермедия) Это заключение к первой части, которое служит одновременно прологом ко второй, поэтому здесь его стоило повторить; те, кто его читал – естественно, могут пропустить.

Кошмар внутри кошмара

Он был самым чёрствым.

Самым безжалостным.

Все это знали.

На самом деле он никого не любил.

Может быть, Мелькор решил, что они похожи?

— Я не знаю, зачем ты привёл меня сюда, — сказал он. Всё внутри него дрожало от холода; ему казалось, что он не переживёт этого, но он

— Ты думаешь, я буду делать с тобой то, что я хочу? — спросил Мелькор. Он откинулся назад, сначала положил ногу на подлокотник трона, а потом вдруг как-то переметнул ноги и встал в троне на колени, словно ребёнок, забравшийся в кресло отца. — Ты очень красивый, знаешь ли. Никто не ценит красоту больше меня. Я не мог бы сделать столько зла, как вы это называете, столькими разными путями, если бы не чувствовал красоты. Когда я смотрю на твою кожу, на твои ресницы, на твои лучистые глаза, на твои руки — я схожу с ума при мысли о том, что тебя создал не я. Мне хочется вырвать твои глаза и вставить вместо них эти два проклятых камня. — Мелькор снял корону, лишившуюся одного из своих украшений, и покрутил её на длинном пальце. — Ведь это было бы ещё красивее, правда? Они жгут, ты это знаешь?

— Это тебя они жгут, — сказал он, — потому что ты вор, лжец и убийца.

— А ты? Кто ты? — Мелькор рассмеялся. — Поверь, они выжгут тебе мозг. Но мне не хочется их доставать. Ведь Майрон так старался, вставляя их в этот венец. Ты не из трусливых, правда?

— Правда, — ответил он.

— Хочешь увидеть кое-что? — спросил Мелькор. — Кое-что… Правда, тебе это будет совершенно безразлично, я думаю. Я просто хочу знать, как тебе это понравится.

Он спустился с трона и протянул своему гостю руку в чёрной перчатке из странных, очень тонких, блестящих листов металла.

— Пойдём? — сказал он почти весело. Мелькор потянул его дальше в глубь зала, за свой трон; нажал на что-то, и сзади, в его подножии, открылась дверь. Корона странными, переливчатыми пятнами освещала лестницу с высокими каменными ступенями, которая вела круто вниз. Он не считал ступеней, но спуск был так долог! Ему казалось, что опустились они ниже дна рек, ниже расселин, ниже моря. А Мелькор всё смеялся; когда он спускался, его спутник видел только правую, неповреждённую часть его лица — белая кожа, смеющийся рот, яркий зелёный глаз. Мелькор тянул его вниз, улыбаясь, как будто гость был младшим братишкой, для которого был приготовлен чудесный сюрприз.

Наконец, лестница кончилась.

Мелькор щёлкнул пальцами, и наверху, по кругу загорелся огонь. Огненное кольцо осветило нечто вроде балкона, на котором стояли они; этот балкон опоясывал круглый зал с каменным полом. С балкона вниз вела железная кованая лестница. Балкон был не очень высоким: высокий эльда легко мог дотянуться рукой из зала до пола балкона, а, например, Тингол мог бы и заглянуть на него. Мелькор затянул гостя за одну из толстых каменных колонн, которые поддерживали потолок над балконом, и улыбнулся ещё лукавее и веселее.

— Смотри, — сказал он.

На полу посредине зала лежал труп эльфа-нолдо: на нём были нолдорские доспехи; его волосы были заплетены в две длинные, ниже пояса, чёрные косы. Тело высохло, но черты лица ещё можно было различить. Сколько он пролежал тут — сказать было трудно.

— Ты думаешь, я не видел трупов? — спросил он Мелькора.

Мелькор рассмеялся и наклонился к нему; ему показалось, что Мелькор хочет потереться целой, розовой щекой об его лицо или одежду, такой ласковый у него был вид.

— Ну посмотри же на него повнимательнее, подумай, от чего он умер?

Тело было странно скорчено; пальцы наполовину лишились кожи и рассыпались, но он понял, что в последние минуты жизни эльф судорожно прижимал ладони к лицу. Умирая, он пытался не видеть.

— От страха, — ответил он Мелькору.

Мелькор чуть не запрыгал от радости.

— Вот-вот! А тебе всё равно, ты ничего не боишься, правда? Ты просто посмотришь, и всё.

Мелькор как-то вприпрыжку обошёл его и затолкал за колонну. Теперь он видел другую, искажённую и разорванную половину его лица, которая тоже улыбалась.

— Стой тут, — сказал Мелькор. Он поднял руку и ещё раз щёлкнул пальцами. Огонь стал тише и чуть розовее, мягче; он почти погас. Мелькор сделал ещё одно движение рукой, и в полу появилась трещина. Оказалось, что недалеко от трупа эльфа в полу есть крышка — круглая крышка размером с крышку от небольшой бочки. Она была недалеко от балкона, и он подумал, что если она поднимется, ему будет хорошо видно то, что под ней.

Крышка сдвинулась и поднялась. Оказалось, что под ней дыра, которая вела в какую-то светящуюся слабым, переливчатым зелёным светом бездну. Наверное, это была какая-то подземная река; может быть, пещера, полная алмазных и изумрудных кристаллов, может быть — и то, и другое. Свечение было красивым. Но колодец был частично закрыт. Примерно на расстояния локтя от пола зала в нём была решётка. А на ней…

…на ней…

Он смотрел. Он не знал, сколько прошло времени. Зелёного света снизу и алых всполохов с потолка хватало, чтобы он очень хорошо всё увидел.

Мелькор смотрел ему в лицо (он это чувствовал) и тихо подхихикивал.

Ему казалось, что всё, что он видит, — факелы, колонны, колодец, лестница — раздвоилось и поехало в разные стороны.

Раздваивалось и разъезжалось всё, что он видел в жизни до сих пор — лицо отца, кинжал в дрожащей руке, горы мёртвых тел — и из-за всего слышался смех Мелькора. Всё разбивалось. Разбивалось, приведя его к этому.

Наконец, Мелькор сделал так, чтобы крышка встала на место.

— Тебе понравилось, правда? — спросил он.

Он ничего не ответил.

— Ты меня разочаровываешь. Может, мне оставить тебя здесь?

Он стал молча подниматься по лестнице. В этот подъём он вложил последние силы своего измученного тела, надеясь, что это невыносимое усилие убьёт его где-то посредине, и он останется валяться на ступенях, пугая других гостей Мелькора. Если они будут.

Но он добрался до верха. Он лежал без сил на полу тронного зала и рядом с ним стоял Мелькор. Волосы падали Мелькору на лицо, и он опять видел красивую улыбку, белый лоб и розовый румянец.