Ловите принца! (Щепки на воде)
Шрифт:
— Я слышала твои шаги, я слышала, как ты вздохнул, остановившись у моей двери, — проговорила Нина, касаясь ладошкой щеки парня. — Я боялась: ты передумаешь и уйдешь. Я так не хочу, чтоб ты уходил, — и, подтверждая слова делом, она обняла Мелина, повлекла вглубь комнаты, по пути развязывая шнурки на рубахе юноши и щедро даря поцелуи его пересохшим губам, его пылающим щекам, ушам, его шее.
Они не дошли до кровати: срывая друг с друга одежду, оплетая друг друга руками, опустились на прогретый жаром камина ковер, чтобы забыть про снег, весну и размытые дороги, про вражьи войска, королевские приказы и
Только юноша, только девушка, только ковер для них двоих да треск дров в камине, тепло, свет и мягкость. Они любили, наслаждались друг другом и могли делать это бесконечно — запасы нежности и любви в их душах были неиссякаемы…
Мартовская ночь — она темная и все еще похожа на зиму. Но пахнет оживающей землей, все бодрее капает влага с карнизов, и слышны вздохи просыпающихся деревьев — их кора источает аромат оттаявшего сока, который разгоняет древнейшее чудо по веткам — чудо жизни, что неизменно воскресает после смерти…
Глава тринадцатая
Элис безжалостно вонзила шпоры в бока своей гнедой Лапушке, направляя ее на вершину холма. Как всегда резко и стремительно. Рыцари свиты юной леди сорвали коней следом, но нагнали госпожу лишь тогда, когда она сама остановилась.
Закованная в золотистые доспехи всадница — леди Элис Гош — сняла шлем, чтоб подставить разгоряченное лицо свежему ветру, гулявшему на вершине холма, и окинула придирчивым взглядом территории, что расстилались перед ней.
— Это Илидол? — спросила она у ближайшего рыцаря, указав рукой на город за высокими стенами, мирно спящий в долине у реки.
— Да, леди.
— Большой, красивый, — пробормотала Элис. — Неудивительно, что отец взбесился, потеряв такой кусок. Думаю, прибыли он давал немалые.
— Да, леди, — опять кивнул рыцарь.
— Я тебя не спрашивала, — резким тоном стегнула его девушка.
— Да, леди, — в третий раз сказал тот и почтительно отъехал назад, понимая, что слышать его ответы госпожа больше не намерена.
— Лайнел! — позвала Элис, но голосом более мирным, и от свиты отделился другой всадник, чтоб приблизиться. — Что моя дружина?
— Пока не знаю, моя леди, — весело отвечал рыцарь — темноволосый и зеленоглазый юноша лет двадцати. — Слетать, узнать?
— Слетай, узнай, — улыбнулась на его ребячливую манеру говорить девушка и подарила Лайнелу искрящийся взгляд.
— Да, моя леди! — еще веселей отозвался юноша, стегнул своего вороного и понесся вниз с холма — выполнять приказ.
— Никей! — опять позвала Элис.
— Да, леди, — подъехал другой рыцарь.
— Где позиции моего отца?
— Лорд Гай — на соседних холмах. Они называются Коровьими, — отвечал Никей, указывая на юго-восток. Я отсюда вижу его флаги над шатрами.
Элис чуть сощурилась, глядя в ту же сторону, и привстала на стременах, пытаясь рассмотреть то, что видел Никей. Напрасно — ее зрение не справлялось.
— Ничего не вижу, — буркнула она. — Меньше надо было вышиванием заниматься… Что ж, разбивайте лагерь, а вечером я хочу съездить в гости к отцу…
Лорд Гай Гош, дождавшись просыхания дорог, ведущих на запад, начал свой поход на Лагаро. И, как бы между прочим, 'пригласил' участвовать в нем свою дочь Элис.
Девушка не любила военные дела: она считала их грязными, грубыми и полными всевозможных неудобств. Но кронпринц Мелин обвел ее вокруг пальца и ускользнул из Бобровой усадьбы, и, тем самым, бросил ей вызов, обманул ее надежды и чаяния. Этого Элис спускать ему не просто не желала — не могла позволить себе спускать. 'Месть' — вот это слово было теперь для девушки самым сладким словом и желаемым действием. Она созвала вассалов с дружинами, приказала почистить свои доспехи, которые когда-то по настоянию отца заказала у одного из лучших оружейников стольного Тильда, и выбрала себе мощную и резвую кобылу. Мечом она владела великолепно, так, как было и положено леди из рода Гош, рода, близкого к королевскому. В свое время занятия фехтованием давались ей тяжело — они были сопряжены с многочисленными слезами от той боли, что доставляли. А боль Элис не любила — боль она ненавидела. Но доставлять другим была очень даже не против, когда считала это нужным.
— Ты мне за все ответишь! — шипела она в тот момент, когда две девушки-оруженосицы закрепляли на ней латы. — За все! Папа прав: ты, Мелин, неблагодарный и глупый щенок! Еще поплачешь под моей сталью! — так сказала, сделав пару финтов тонким, изящным мечом, из-за своей позолоты похожим на солнечный луч…
Лорд Гош, получив от Мелина Лагаронского совершенно неприемлемый ответ на свое предложение о союзничестве, решил первый удар войска, объединенного с войсками Тэйт и Бикео, направить на Илидол — на город, который много значил для кронпринца. Кроме того, это было важным стратегическим ходом — взять под контроль перекрестие несколько важных трактов Лагаро. Закрепившись в Илидоле, Гош и союзники получали отличный плацдарм для нанесения ударов дальше в глубь королевства.
Поэтому в один прекрасный мартовский рассвет, когда дороги, благодаря установившейся ясной и теплой погоде, уже достаточно просохли, чтоб начинать движение торговых караванов, илидольские дозорные из Красной башни разбудили гарнизон города тревожными рожками и криками: 'Враг на холмах! Враг на Коровьих холмах!
— Охо-хо! — так, позевывая, высказал свои опасения капитан Альвар, выбравшись на крепостную стену в полуодетом состоянии (на исподнее он набросил тулуп, а ноги сунул в сапоги — вот и все облачение). — Кажись, Гай Гош решил по второму разу опробовать прочность наших стен.
— Точно так, — отвечал ему воин Майчи Многоежка, почесывая бритый затылок. — Только нынче у него силенок побольше. Смотрите, сэр: там, на холмах, не только его стяги.
— Вижу-вижу, — щурясь и прикладывая ладонь козырьком ко лбу, ответил Альвар. — Вон там, чуть западнее — флаги его дочери — красные с белыми кругами. А вон те — это цвета Бикео и Тэйт.
— Может, они торговать приехали? — несмело предположил Майчи.
— Ага, — кивнул капитан и поежился то ли от порыва холодного ветра, то ли от мыслей о будущем сражении, запах которого уже витал в воздухе. — Торговать. Оружием и лошадьми. Это — к гадалке не ходи… Эй, кто-нибудь! — заревел он в сторону Красной башни. — Труби общую тревогу — пусть бьют в городской набат.