Ловушка для Буратино
Шрифт:
Милицейская машина выскочила на Малый проспект. Димка глянул вправо, влево…
— Вот они! — закричал он, указывая пальцем на удаляющийся «опель».
— Гони, Семеныч! — приказал Суперопер. Семеныч погнал…
Черный «опель», не подозревая о погоне, спокойно свернул на Четвертую линию и на средней скорости покатил к Среднему проспекту. Расстояние между «опелем» и «уазиком» быстро сокращалось.
Григорий Молодцов взял микрофон.
— Водитель черного «опеля», — сказал он, и его голос громко зазвучал
Вместо того чтобы подчиниться, «опель» резко увеличил скорость. И проскочил перекресток на красный свет. Машины, которые ехали на зеленый, начали тормозить. Завизжали покрышки…
Семеныч, врубив мигалку с сиреной, тоже проскочил перекресток на красный свет. Под завывание сирены «уазик» пулей понесся вслед за «опелем».
«Погоня!» — с восторгом подумал Димка.
«Опель» вырулил на Большой проспект, вильнул влево, выскочил на Первую линию и помчался в обратном направлении. В сторону Среднего и Малого проспектов.
— Беги, беги, — спокойно проговорил Се-меныч, следуя за иномаркой как приклеенный. — От меня все равно не убежишь.
— Эх, жалко Генки нет, — сказал Миша Малыш. — Он бы из пушки аккуратненько им все четыре колеса прострелил.
Только сейчас Димка сообразил, что в кабине не хватает Гены Зоркого Глаза.
— А где он? — спросил Димка.
— На разведку пошел, — усмехнулся Миша.
— Не один же ты у нас разведчик, — покосился на сына Григорий Молодцов.
Он снова взял микрофон.
— Водитель черного «опеля», приказываю остановиться!..
Голос Суперопера разносился по всей улице. Прохожие удивленно поворачивали головы. Машины уступали дорогу. И только черный «опель» — ноль внимания, фунт презрения… Вновь проскочив перекресток на красный свет, он понесся к Тучкову мосту.
— Малыш, командуй на перехват.
— Есть, Григорий Евграфыч. — Миша слегка подстроил портативную рацию. — Внимание, всем патрульным машинам, находящимся в районе Тучкова моста. Говорит «Первый». По направлению к мосту, в сторону Петроградской, движется «опель» черного цвета. Приказываю провести операцию «Перехват». Как поняли, прием?..
В рации зажужжал рой голосов:
— «Третий» понял.
— «Шестой» понял.
— «Десятый» понял…
«Опель» переехал Тучков мост и, стараясь оторваться от «уазика», начал петлять по многочисленным улочкам Петроградской стороны, резво перескакивая со Зверинской на Большую Пушкарскую, с Большой Пушкарской на Малую Пушкарскую, с Малой Пушкарской на Саблинскую, с Саблинской на Сытинскую…
— Давай, давай, Семеныч, — подгонял Суперопер водителя. — Не отставай.
— Да я не отстаю, Гриша. Вот только бензин скоро кончится.
— Как кончится?
— Смотри сам. — Семеныч ткнул пальцем в циферблат
— Мы же утром полный бак заправили.
— Верно. И с тех пор целый день гоняем. Маньяка у речного вокзала брали — раз. Убийство в Приморском парке — два. Ограбление ювелирного на Лиговке — три… А это все разные концы.
— Вот в рот компот! И патрульных машин не видать. Малыш, запроси по рации, чего они там телятся?!
Миша запросил. Рация ответила: Тррр… мррр… фррр… дррр…
— Рация не пашет, Григорий Евграфыч. — Миша с досадой стукнул кулаком по рации.
Рация и вовсе отключилась.
— Пап, давай я по колесам стрельну, — предложил Димка. — Я же метко стреляю. Помнишь, когда мы на охоту ходили, я…
— Помолчи, — оборвал его отец. — Семеныч, резани-ка их.
— Счас резанем, — ответил Семеныч. «Уазик» начал быстро нагонять «опель», с тем чтобы прижать его к тротуару.
БАХ-БАХ-БАХ!.. — раздались выстрелы. Стреляли из кабины «опеля». Лобовое стекло «уазика» разлетелось вдребезги, осыпав Семеныча и Молодцова-старшего градом острых осколков.
Семеныч ударил по тормозам. «Уазик» развернуло на сто восемьдесят градусов.
— Не останавливайся! Гони!.. — заорал Суперопер, одной рукой стряхивая с себя осколки, а другой — вытаскивая из кобуры пистолет. — Жми на всю катушку! Уйдут!..
— Не уйдут, Гриша, — сквозь стиснутые зубы процедил Семеныч, до боли в пальцах сжимая «баранку».
Взревев, «уазик» вновь помчался за бандитским «опелем». Теперь с выбитым передним стеклом машина напоминала скоростной катер. Холодный ветер трепал всем волосы (всем, кроме Семеныча — он был лысый).
— Димка, быстро на пол, — приказал Григорий Молодцов. — И чтоб не высовывался.
Димка нехотя сполз на пол. Сейчас начнется перестрелка, а он как дурак будет на полу лежать. Вот тоска.
БАХ-БАХ-БАХ!.. — началась перестрелка.
БАХ-БАХ!..
БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!..
БАХ!..
— А, черт! — вскрикнул Миша Малыш. Пуля царапнула ему правую руку. Он выронил свой «ПМ». Пистолет шлепнулся прямо Димке на спину.
И Димка понял — настал его звездный час. Один опер ранен, его место должен срочно занять другой опер. Димка схватил тяжелый «ПМ» и решительно поднялся с пола.
В лицо ему ударил упругий ветер. Впереди были две головы — Семеныча и отца, дальше — разбитое ветровое окно, а еще дальше — красные огни бандитской тачки.
— Пап, убери голову! — закричал Димка, крепко сжимая пистолет в вытянутых руках.
Суперопер обернулся с искаженным от ярости лицом.
— Ты что, сдурел?! Быстро на пол!! БАХ-БАХ!.. — выстрелил Димка; в ту же секунду опомнившийся Миша схватил его за шею и пригнул к полу.
— Убьют же, парень!
— Гляди-ка, попал! — воскликнул Семеныч.