Ловушка для Горби
Шрифт:
Шофер тормознул у железнодорожного переезда — полосатый шлагбаум преграждал путь. Вдали послышался паровозный гудок, затем с грохотом и стуком колес пронесся длинный грузовой состав. На его платформах стояли новенькие зачехленные танки «Т-90» или лежали длинные туловища межконтинентальных ракет.
— Наши, — с гордостью сказал шофер. — Свердловские.
Вагай закурил и сказал шоферу негромко, сквозь зубы:
— Ты вот что… Вечером сходишь в клуб «Памяти». Скажешь, чтоб готовились…
7
Вашингтон, военный аэропорт в Мерилэнде.
17.00 по вашингтонскому времени (24.00 по московскому).
Через 2
— Сюда, пожалуйста… — стюард ввел его в самолет, показал, где снять скафандр, а затем повел в глубь салона, открыл дверь.
— Господин Президент, — доложил он. — Доктор Майкл Доввей.
Президент сидел в глубине салона за письменным столом и оказался точно таким, каким Майкл десятки раз видел его по телевизору. Это даже разочаровывало. Он встал и через стол протянул Майклу руку:
— Рад вас видеть, Майкл. Как вам понравился полет? Что будете пить?..
А через минуту перешел к делу:
— Как себя чувствует мистер Горбачев? Когда он выйдет из больницы?
— Сэр, я не знаю, как решат русские врачи, но у нас его бы выписали через три дня. Я был у него сегодня утром — он уже в порядке.
— Вас пускают к нему каждый день?
— Да, мистер Президент.
— Кто-нибудь еще присутствует при ваших визитах к нему?
— Конечно, мистер Президент.
— Кто?
— Чаще всего — доктор Зинаида Талица, это его лечащий врач, мистер Президент.
— Можете не говорить мне каждый раз «мистер Президент», Майкл. Мне жаль, что нам пришлось вызвать вас из Москвы таким спешным и не очень комфортабельным образом. Но я оказался прав в своих предположениях: у нас есть только вот эти три дня на кое-какую работу, которую я хочу вам доверить. Можете ли вы остаться с Горбачевым один на один?
Майкл изумленно посмотрел на Президента. Он что — с ума сошел?!.
— Нет, — усмехнулся Президент. — Я не собираюсь просить вас убить Горбачева! Скорей — наоборот. Я хочу, чтобы вы передали ему мое личное послание. Вот это, — и Президент протянул Майклу свой фирменный президентский бланк с четким текстом. — Вы читаете по-русски или вам дать английский текст?
— Я читаю по-русски, сэр. Вы хотите, чтобы я прочел?
— Да…
PRESIDENT OF UNITED STATES OF AMERICA
WHITE HOUSE, WASHINGTON D.C., USA
16 августа 1990
Господину Михаилу Сергеевичу ГОРБАЧЕВУ
Генеральному секретарю ЦК КПСС,
Кремлевская больница, Москва, СССР.
Многоуважаемый Господин Горбачев,
От имени Американского народа и от себя лично выражаю Вам глубокое сочувствие с связи со случившимся на внеочередном Съезде КПСС инцидентом и желаю Вам скорейшего и полного выздоровления.
Ваше желание в критические для Вашей жизни минуты воспользоваться помощью американского врача воспринято Администрацией Белого Дома и мной лично, как знак Вашего глубокого доверия не только к американской медицине, но и ко всему американскому народу. Именно в связи с этим доверием, установившимся между нашими странами в последние годы, я решил с той же степенью доверительности поделиться с Вами совершенно
Не ссылаясь на источники, я осмелюсь поставить Вас в известность о том, что опубликованная Вами в «Правде» речь Н. Батурина представляет собой ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ отражение настроений, как минимум, 80 % руководства Вашей партии и эти 80 % готовы к осуществлению самых радикальных действий, не исключающих и ту угрозу Вам лично, которая прозвучала в речи Н. Батурина. Я не сомневаюсь в том, что Вы, как опытный и мудрый политик, не дадите ввести себя в заблуждение той кампании восхваления Вашей личности, которая ведется сейчас на страницах советской печати и трезво оцените…
Пока Майкл читал, Президент терпеливо ждал, потом спросил:
— Вы сможете передать это письмо без свидетелей? Как видите, это очень важно.
— Я не могу ручаться, сэр. Меня еще никогда не оставляли с ним наедине…
— К сожалению, никакого другого пути передать это письмо срочно и без свидетелей у нас нет. Даже если я пошлю в Москву Государственного секретаря, Горбачев не примет его в больнице. А любой русский посредник, даже из ближайшего окружения Горбачева, может быть в числе этих 80 процентов. Вы попробуете это сделать, Майкл?
Когда в вам обращается с просьбой Президент Соединенных Штатов, и вы не частное лицо, а правительственный служащий, у вас почти нет выбора. Особенно, если ваше имя упоминается в его Послании чуть ли не как символ доверия Горбачева американскому народу! Майкл еще понятия не имел, как ему исхитриться остаться наедине с Горбачевым, но сказал:
— Да, сэр, я постараюсь.
— У вас есть какие-нибудь вопросы? — спросил Президент.
Майкл замялся. Конечно, у него был вопрос!
— Есть, — понял его Президент. — Вас интересует, откуда мы знаем, что думают 80 процентов руководителей русских коммунистов. Я, к сожалению, не могу вам это сказать, а Горбачеву этого знать тем более не нужно. Важно, чтобы он осознал реальность этой угрозы. Это максимум, что я могу для него сделать. Он, конечно, захочет узнать, не передал ли я ему еще что-нибудь на словах. Поэтому я и дал вам прочесть письмо. Попробуйте как-нибудь полушутя заметить, что, я надеюсь, он не расстреляет всех своих коммунистов, чтобы избавиться от этих восьмидесяти процентов. Он же не Сталин. Как вы думаете?
Майкл понял, что сам Президент не очень в этом уверен.
— Сэр, он еще не расстрелял даже Батурина. И потом — в Москве говорят, что уже не те времена…
— Спасибо, — с облегчением сказал Президент. — Я тоже так думаю. Сейчас Горбачеву нужно срочно расколоть эту оппозицию и перетянуть хотя бы часть ее на свою сторону. Впрочем, не мне ему советовать, он — хитрая лиса. Но нам важно помочь ему удержаться в Кремле. Хотя бы ради стабильности мировой экономики. Потому что если в России придут к власти какие-нибудь национальные экстремисты… Вы понимаете?
Это Майкл как раз понимал. Последнюю пару лет все Посольство только и говорит, что о росте в России русофильских и антизападных обществ, движений, клубов. Все чаще и чаще молодые русские bodybuilders, которых в Москве называют люберы, нарочно задирают иностранцев на улицах или в кафе, провоцируют на драку, прокалывают шины дипломатических машин. Правда, в Посольстве говорят, что это всего лишь «стихийный протест нижних слоев русского общества вторжению западной поп-культуры, и он отлично компенсируется расширением деловых и торговых связей Запада и Востока и политикой Горбачева на разоружение». Но все же…
Однако, пока Майкл соображал, — что Президент знает обо всем этом из посольских рапортов, а чего может и не знать, — Президент поднялся:
— Что ж, Майкл, Я рад с вами познакомиться. Желаю успеха, — он взглянул на ручные часы. — Думаю, к десяти утра вы будете в Москве. Не спешите передать это письмо в первый же день — у вас еще есть, как вы говорите, три дня в запасе…
8
Сибирь, станция Ишим.