Ловушка для хищника

Чеснокова Юлия Олеговна

– Что ты делаешь, дурёха?! – Держа её в тисках своих мускулистых рук, Хонбин поубавил той холодности и непререкаемости, с которой говорил Заринэ об их расходящихся с ней жизненных путях.

– Я не буду жить здесь! Вообще не буду жить! Не буду жить! – извивалась она, отчаянно смотря на клинок в руках Лео. Но потом подняла глаза к лицу воина, и тот посмотрел на неё. Язык завяз, отяжелев. Невозможно было орать и возмущаться, когда на тебя смотрят эти глаза. Уже еле выговаривая, Заринэ произнесла одними губами: - Я не выживу без тебя… - Лео отвел взор к товарищам и мотнул головой, прося отпустить девушку. Бродяга, посомневавшись, исполнил просьбу. Персиянка рухнула, как намагниченная, к ступням человека-тигра, и положила лоб на его сапоги, словно пришло время намаза. Лео с мольбой обозрел друзей, простор, монахов, не в силах и дальше смотреть на эту отдавшуюся в его полную власть девчонку, привязавшуюся к нему непонятно в связи с чем. Разве сделал он для неё что-то хорошее? Он изнасиловал её. Почему ей не противно от него? Почему она не возненавидит его? В голове Лео стрельнула какая-то картинка, которую он не успел разглядеть и разобрать. Какая-то незнакомая улица, где кто-то стоит и плачет. Кто-то оставленный, хотя нельзя было оставлять, нельзя… Лео потряс головой, отбиваясь от непонятного видения, и перед ним опять предстала согбенная Заринэ, распростёртая на земле. Нельзя оставлять. Это приносит боль, это нельзя исправить.

–

Что будем делать? – спросил Хакён, прекратив разделенные раздумья и выводя их на объединенное обсуждение. Отягощено вздохнув, Лео присел, чтобы поднять Заринэ.

* * *

Самым трудным и непреодолимым в их вечных скитаниях был переход через Тибет. Высочайшая гора мира в один из дней завиднелась далеко-далеко на горизонте, находящаяся на границе Непала и Китая, но туда они не приблизились, и пошли долгим обходным путём. Скалистые хребты и белые пики вершин окружили, а квартету только и оставалось, что стараться не забираться слишком высоко, находя наименее сложные тропы. Их Лео, Хакён и Хонбин уже знали, как свои пять пальцев. Но умение ориентироваться не спасало от опасности. Головорезы, опаснейшие преступники и беглые из своих группировок гангстеры часто уходили именно сюда, организовывая разбойничьи шайки, промышляя браконьерством и откровенным грабежом. На вторые сутки восхождения в горы они столкнулись с одной из таких банд, по счастью представлявшей собой всего шесть человек. Они алчно и погано заглядывались на Заринэ, замотанную с головы до ног, но всё равно очевидно, что женщину. Однако им были понаслышке знакомы трое всадников в черном, которые раз-два в год проходили этим маршрутом, и они не решились ничего предпринять. «Золотые» поняли, что это малое из испытаний, которое может выпасть на их долю. Не раз они вступали в схватку посреди ущелий, обледеневших выступов и на берегах горных озер, перестреливались, прячась за валунами, налетали по ночам на лагери преступников, укромно ютящихся в вышине и мнимой недоступности. Их троих никто и никогда внезапно здесь не выслеживал, но раньше с ними никогда не бывало дополнительного груза.

Лео был уверен, что Заринэ придётся тяжко, и физически она истощится ещё до середины пути, но девушка оказалась выносливой, и карабкалась не хуже молодых людей, переносила холод, хотя выросла в жаркой стране, довольствовалась небольшими порциями еды, пила талую воду, быстро обучалась быть бесшумной. Но с наступлением ночи Лео было невыносимо смотреть, как она дрожит в морозных ветрах Тибета, и снимая с себя плащ, он разжигал костёр, загораживая его от возможных караульных, стелил девушке поближе к огню и укрывал своими запасными вещами, когда она засыпала, потому что до этого Заринэ не позволяла ничего давать себе, беспокоясь о Лео и желая, чтобы он согревался тоже, оставляя покрывала для собственной постели.

На пятый день они забрались на одну из самых верхних точек, которую должны были преодолеть. Не успев спуститься посветлу, воины обустраивались на ночевку, где пришлось. Укутав лошадей, Лео привычно хотел собрать что-нибудь для розжига костра. Хонбин остановил его.

– Нет. – Встав у резкого ската вниз, замотанный до самых глаз в шарф, он посмотрел на неразличимый черный горизонт. – Здесь слишком отличный обзор, но и нас станет видно, как маяк на берегу. Сегодня придётся обойтись. – Лео с жалостью и безысходностью посмотрел на Заринэ, скукожившуюся у лошади, чью гриву гладила покрасневшей замерзшей рукой. Перчатка, данная ей, на одной руке совсем прорвалась и истрепалась, затершаяся о камни при лазании по отвесам и откосам. Для большей безопасности они днём делились, и Эн с животными шел большим, более пологим кругом, а остальные прорывались напрямик, чтобы не привлекать внимание количеством.

Теплая рука легла на её озябшие пальцы, и Заринэ слабо вздрогнула. Поднеся их к своим губам, Лео выдохнул на них горячее дыхание. Как уже стало им привычно, они ничего не говорили. Подержав взгляды друг на друге, они вновь разошлись. Девушка постелила покрывало и стала ложиться, догадавшись, что сегодня огня не будет. Но ей это было и не столь важно. Все эти дни и ночи Лео был рядом, спал неподалеку, шёл позади неё, подстраховывая, или забегал вперед, чтобы подтянуть её. Заринэ не ощущала страха и нагрузки, ей казалось, что настолько счастливой она ещё не бывала. Теперь-то она точно знала, что пока их путь не кончится, они не расстанутся, куда бы они не шли, и она бы хотела идти куда-то всю жизнь. И горы пока обещали это. Конца им не было видно, каждое утро расстилались очередные преграды и препятствия, и они преодолевали их вместе.

Ветер нынче хлестал особенно жестоко. Заринэ мерзла, пытаясь не стучать зубами. Ей ли одной так холодно? А каково Лео? Персиянка ворочалась, пытаясь согреться. Когда она замирала, то конечности начинали неметь. С карниза, что был метрах в пяти над их головами, стало сметать снег, вьюживший над ними. Эта снежная крупа покалывала лицо, или то, что оставляли неприкрытым: глаза, переносицу да краешек щек и лба.

Мысли опять устремились к Лео. Они с ним никаким образом не общались. Заринэ стала его немой тенью, иногда стыдящейся того, что так бескомпромиссно вытребовала себе место рядом, но оставались ли другие возможности? Она видела именно в Лео какую-либо счастливую участь для себя и, чем больше времени проходило с того момента в бане, тем сильнее ей хотелось повторить его, чтобы понять, что же произошло. Нет, что же случилось – ясно, но испытать ещё раз, чтобы убедиться, что это не было жестокостью и противоестественным, вот чего хотела Заринэ. А ещё она хотела узнать, думает ли Лео о произошедшем столько же, сколько она? Думает ли об этом вообще? Он продолжал её сторониться, если не считать помощи во время горных переходов, и это, пожалуй, как ничто другое тяготило и унижало её. От мужа внимание, нежеланное и гадкое, было слишком частым, а от того, от кого его ждалось – его не было вовсе.

Заринэ села и всмотрелась в отдаление, где улеглись мужчины. Вой ветра, хлещущего снег о валуны, не давал расслышать и дыхания. Лео всегда ложился чуть в стороне, и она разглядела его спину. Спит ли он уже? Что ему снится? Заринэ хотела бы узнать о нем всё. Каким было его прошлое, когда он ещё мог говорить? Без лишних объяснений, глядя на рубцы и шрамы, она догадалась, что перестал он разговаривать из-за какой-то травмы. А каким был до неё? Холод забрался под ватную куртку, утепленную шерстяным жилетом под ней. На ней была куча юбок, носков, а на Лео по сравнению с этим и не одежда вовсе. Аккуратно поднявшись, девушка подняла покрывало и, придерживая накидку, которой укрывалась, приблизилась к дремлющему воину. Но врасплох его застать было невозможно. Он сразу же развернулся и, видя гораздо лучше Заринэ, посмотрел на неё. Было так темно, что она и глаз его полностью не видела. Кинув покрывало рядом с ним, она безмолвно и осторожно опустилась на него, подтянувшись к севшему Лео.

– Так будет теплее, - тихо произнесла она, накидывая своё подобие одеяла на них двоих. Золотой поймал её за запястье. Показать жестами он не мог – она не разберет, сказать тоже. Возмущенно

пробурлив в горле непонятным «у-у», он скинул с себя покрывало и поддел его под Заринэ, разделив их этим. Девушка застыла. Но почему он набросился на неё тогда, если больше не хочет даже терпеть рядом?! Возможно, он смущен наличием друзей… Видели ли те и слышали ли они, что персиянка перебралась сюда? Её супружеская жизнь научила тому, что мужчины могут не стесняться ничего. Муж звучно исполнял на ней свой долг, хотя за тонкой стенкой была его мать. Но она ведь и не для этого к Лео сейчас приблизилась. Подождав, когда Лео лёг обратно, она выпросталась из кокона, который он изобразил, и опять накинула на него край одеяла. Оказавшись возле самой его спины, Заринэ занесла ладонь и, отринув сомнения, положила её ему между лопаток. Хотя на нём были и рубашка, и жилет, и куртка, Лео дернулся, как ужаленный. Опять повернулся к ней. Бессильно пытающийся что-то объяснить ей, он бросил эти потуги и стал подниматься. Перепуганная девушка поймала его за запястье, потянула обратно. Воин резко высвободился. Заринэ заплакала. Негромко и скупо, но так жалобно и надрывно, что Лео не сдвинулся и никуда не ушел. Так и стоял, ощущая, как трясётся персиянка, от которой в такой близи нет-нет, но долетал до его нюха запах самки, зовущей, жаждущей. Сейчас эта самка была просто обиженным ребенком. Он нанес ей душевную рану, обиду. Лео сел обратно и, переборов себя, погладил Заринэ по голове, после чего прижал к груди, лишь бы она успокоилась. – Почему ты презираешь меня? – Зашептала она у его плеча. – Почему я тебе так не нравлюсь? Что я сделала тебе? Я хотела согреть тебя. – Руки её, пользуясь моментом, который так ждали, обвили его вокруг торса и прижали к нему её всю. Гулко бьющееся сердце стучало у его груди. Стало значительно теплее, приятнее. Навязчивый аромат опять поплыл повсюду. Нужно оттолкнуть её, уйти подальше… Снова выстрел какого-то кадра. Горы, но светло. Пальцы стискивают кого-то, ощущают сквозь рубашку девичью хрупкую фигуру. Накатывает возбуждение, и Лео, пугаясь его, спешит удалиться. Кадр исчез. Что это было? Какое-то дуновение из прошлого, оставившее восстающее, неуправляемое возбуждение. Оно вонзилось в него, требуя удовлетворения. «Я должен сопротивляться, я должен воспротивиться» - стал убеждать себя Лео, мягче пытаясь убрать от себя Заринэ, но она цеплялась за него, как пять дней назад во дворе, и сколько он не отодвигал её руки, они тут же приземлялись обратно, пытаясь обнять уже не только торс, но шею, уткнуться в Лео, пока он здесь. Благоухание женского начала запело громче. Зверь стал побуждаться. Этот знакомый признак тигра – мутнеющий разум – заставил Лео трусливо застыть и прекратить движения, прислушиваясь к себе. О нет, нет, зверь приближается… если Заринэ не уйдёт, то он вырвется наружу, он опять захватит его, и кто знает, когда отпустит? Но куда сейчас достаточно далеко деть Заринэ? Это невозможно, она должна быть рядом. Парадокс, но чтобы быть в безопасности под его охраной, она должна подвергать опасности от него же самого. – Лео, не отталкивай меня, пожалуйста, - услышал он, как она его уговаривает, прижимаясь. – Разве я теперь не твоя женщина?

Находя только один, неприглядный и эгоистичный, но выход, Лео взял её за плечи и посмотрел ей в лицо. Он-то всё отлично видел в темноте. Если поддаться животному инстинкту прежде, чем животное возьмёт своё без спроса, то тигр отступит, но для этого Лео должен спустить пар, уступить искушению и удовлетвориться. Повалив Заринэ на спину, он впился в её губы и глаза её, до последнего мига истомленные и умоляющие, за секунду вспыхнули счастьем и восторгом. Из горла девушки выкатился полу-стон, полу-вздох облегчения. Нащупав под одеялом юбки и тряпки, закрывающие ноги персиянки, Лео скорее стал задирать их вверх. Тигру остались считанные шаги, сейчас он выпрыгнет и скинет Лео с трона разума, и будет управлять его телом неизвестно какое долгое время. А за него он успеет и растерзать спящих товарищей. Нельзя! Голые горячие бедра оказались под рукой, и Лео принялся за свои штаны. Расстегнув их, он опять накинулся губами на губы Заринэ. Она растаяла, растеклась под ним, источая пряный запах горящего на всю мощь желания. Её руки обхватили его плечи, притягивая к себе, обнимая его. Лео завозился в ворохе одежды и покрывал, мешающих нормально, без помех войти в девушку. Разгребая их и совладав с ними, он устремился бедрами вперед, вставив член во влажное и тугое влагалище. Заринэ чуть вскрикнула, но он тут же зажал ей рот ладонью, придавив собой и задвигавшись сразу же в диком темпе. Уже протянувший когтистую лапу тигр отвел её обратно, злобно попятившись в заросли подсознания, где выжидал своего выхода. Лео почувствовал, как безумие отступает, как легче становится дышать и думать, но он не может остановиться, потому что зверь сразу же воспользуется этим. Мужчина активнее заработал бедрами, разводя ноги Заринэ всё шире. Ей до самозабвения хотелось продолжать это ещё и ещё… как ей хотелось ещё раз испытать это чувство, когда между её ног Лео, заполняет её собой, сжимает, давит свои немалым весом. Девушка сама приподняла голову и впилась в его уста. Им становилось жарко. От холода не осталось и следа. Лео поднял ладонь выше и, не раздевая, а сквозь одежду, смял девичью грудь Заринэ, ощутив наслаждение от этого касания. Мягкая и упругая грудь, даже сквозь материю… это возбуждало ещё больше. Предчувствуя разрядку, Лео чуть убыстрился и приготовился выйти из персиянки, чтобы никаких последствий не было. Задолбив её о землю, запыхтев, как марафонец, Лео стал выпрямлять руки, чтобы оттолкнуться, но Заринэ, женской интуицией почувствовав, что её хотят покинуть, сомкнула ноги вокруг его поясницы и, с той силой и цепкостью, какой выбила себе место под солнцем – рядом с Лео – не позволила ему вырваться из неё. Для пущей уверенности обхватив его руками, она закусила зубами рубашку на его плече, превратившись в неразмыкаемый капкан. Пойманный в эту ловушку, забившись в панике, Лео попытался освободиться, как хищник, на которого накинули сеть, но было слишком поздно. Кончив в Заринэ, опустошенный и растерянный, но в здравом рассудке, без примеси зверя, Лео упал на неё, всхлипывающую от блаженства. «Теперь последствия наверняка будут… Будда, как я мог? Что я сделал…». Привыкший к самобичеванию, мужчина возвёл всю вину на себя и, представив, каково Заринэ вдруг будет родить ребенка в таком юном возрасте, пожалел её и, каясь, прижал к себе крепче, думая, как же искупить свою вину? Целуя её лицо, он гладил его, понимая их несовместимость. Он старше неё больше, чем в два раза. Она сама может ему быть дочерью. Она помогла ему спастись от тигра (Лео не мог сформулировать всё так, чтобы Заринэ вышла виновницей его появления на горизонте), а он за это обрекает её на испытания.

Заринэ, согревшаяся от макушки, до кончиков пальцев на ногах, заснула совершенно счастливой в руках Лео. Она принадлежала ему, он взял её. Теперь он её супруг, пусть не перед Аллахом, а по факту. Он, этот невиданной красоты и силы воин, неприступный, загадочный. Он её, а она – его, и пусть хоть что-нибудь попробует разорвать этот союз, отобрать у неё Лео, она вгрызётся в посмевшего, пусть это будет и сам Аллах. Вздрогнув среди ночи, Заринэ на минуту проснулась, обдумывая эти мысли из сна, в котором Лео поражал бородатого имама огненным мечом, и белый тюрбан слетал с отрубленной головы на золотую статую из того храма. А она собирала камни, летящие в неё, и они превращались в цветы, когда опускались в корзину. Заринэ открыла глаза. Какой кошмар… неужели Аллах отказался от неё? Но почему во сне было так спокойно? Она ничего не боялась, потому что рядом был Лео. Так должно быть. Всемогущий хищник, чьи желтые глаза однажды при ней прочертились кошачьим зрачком, она будет его хищницей, следовать за ним везде, всегда, под пули, в холод, в зной, на смерть. И никому его не отдаст.