Ловушка для Инквизитора
Шрифт:
– Деревянные ласки, - язвительно заметил Тристан.
– Боюсь, поймаю губами занозу.
– Аха-ха-ха, - рассмеялась Жюли, закинув голову. Но это был фальшивый смех; губы ее дрожали, темные глаза влажно поблескивали, словно по драгоценным камням, из которых они были выточены, друг скатилась капли воды.
– Вы и это поняли? Но никаких заноз. Я же живая и теплая. Разве вы не заметили?
– Мне не было нужды это замечать, - желчно и упрямо ответил Тристан. Жюли прищурилась:
– Какой вы упрямый и непослушный! Как марионетка в неумелых руках - те так и норовят завалиться или спутать веревочки, управляющие их
– Меня не привлекает холодность и равнодушие, - буркнул упрямый Тристан.
– Какая же холодность, - усмехнулась Жюли, устраиваясь рядом с ним и положив голову ему на плечо. Ее руки продолжали жадно поглаживать, ласкать, тискать его, словно она никак не могла пресытиться прикосновениями к Тристану.
– Я горяча, как пламя. И если вы будете послушной куклой, я сделаю все сама так ловко и так умело, как никто и никогда вам не делал…
Тристан насмешливо фыркнул, вгоняя Жюли в краску стыда.
– Чем набита ваша голова, - грубо произнес он.
– Что вы такое себе вообразили? Я не желаю вас, дорогая. Меньше, чем куклу, я хотел бы только всем доступную дешевую женщину. Вряд ли в моем сердце хоть что-то шевельнется…
Его слова больно ранили Жюли, и она дрожала, как подстреленная добыча, сама не понимая, отчего. Его грубые отказы причиняли ей боль, но Жюли почему-то не могла бросить его, отойти, прекратить эту пытку. Она снова и снова проглатывала вставший в горле ком, снова и снова ощущала горячие волны желания и странного, томящего чувства, которое превращало ее душу в расплавленный золотой воск.
Жюли была влюблена впервые в жизни, ее знобило и бросало в жар, одновременно хотелось плакать и смеяться, взлететь к небесам от ликования и упасть на камни с высоты, и это чувство делало ее живой.
– О, как вы мне нравитесь!
– шептала она.
– Небеса, мне словно душу в грудь вложили… живые, вы не представляете себе, какое это богатство - чувствовать и любить! Какое это счастье!
Упрямство Тристана распаляло ее все сильнее, она изо всех сих сил обхватила его руками и зарылась лицом на его груди, скрывая слезы счастья и отчаяния. Он попытался вывернуться из ее приставучих объятий, но она держала крепко, покрывая его частыми безумными поцелуями.
– Прекратите это, - севшим голосом произнес Тристан, понимая, к чему все это ведет, когда Жюли, не справившись тайком с пуговицами на его одежде, не таясь уже нетерпеливо рванула их, добираясь до его тела.
– Я же сказал - ваши попытки понравиться мне бесполезны! Что за похабное бесстыдство! Говорите о чувствах, а сами пытаетесь потешить плоть?! Не хочу вас! Не хочу!
– Мужчины - даже самые сильные, - всего лишь рабы своей алчной плоти, - Жюли игриво коснулась пальцем живота Тристана, и то яростно рванулся, скрипнув зубами.
– И любовь управляем ими намного меньше, чем они сами себе это воображают. Достаточно немного ласки, немного интимного умения, - ладонь Жюли скользнула по паху инквизитора, - и мужчина покорен. Всегда было интересно, отличаются ли инквизиторы чем-то от обычных мужчин. М-м-м, господин инквизитор, а вы не так уж не хотите меня. Даже, скорее, хотите.
Она, нахально ухмыляясь, бесцеремонно расстегнула его одежду, распотрошила, добираясь до голого тела, и вздохнула, завороженная, поглаживая белоснежную кожу инквизитора.
– Отличаются, - произнесла она, беззастенчиво разглядывая Тристана.
– Вы, господин инквизитор, больше самец, чем любой мужчина, которого я видела. Какая причудливая смесь уродства и красоты… вы знаете, что ваша необыкновенность вполне тянет на уродство? И меж тем вы очень привлекательны… как странно. Как завораживающе.
Она склонилась над Тристаном, припала кроваво-красными губами к его телу, умело и развратно лаская, целуя его вздрагивающий живот. Ее пальцы высвободили из расстегнутой одежды его член, горячий рот наделся на головку, умелый язык прильнул к чувствительному местечку, и Жюли, торжествуя, отметила, как под ее пальцами и языком член Тристана стал жестче и больше.
– Ну, - жарко шептала Жюли, лаская и целуя Тристана, - сопротивляйтесь сильнее, господин инквизитор! Сильный, сопротивляющийся мужчина, и такой беззащитный, а потом покоряющийся и принимающий мою любовь и ласку - это так эротично и сексуально! Интересно, наслаждению вы долго сможете сопротивляться? Или сдадитесь сразу? Ну, удивите меня! Не разочаровывайте.
Тристан, красный от ярости и стыда, еще раз рванулся в путах - но почти в тот же момент Жюли, вспорхнув легко, как бабочка, оседлала его.
Обхватив его крепкими голыми бедрами, она наделась на его член, со вздохом удовлетворения прижалась к нему голым животом, горячим лоном, и зарычала, кусая губы и роняя слезы, нетерпеливо ерзая и захлебываясь удовольствием.
– Что это такое, - шептала она, бесстыдно двигая бедрами, яростно насаживаясь а член Тристана, зажмурившись, словно ей было страшно, - что я чувствую?.. Это так и должно быть? Вы, люди, чувствуете это? Это и есть любовь?!
Она раскрыла темные глаза, полные слез и изумления, и Жюли одним решительным движением припала к губам Тристана, поскуливая от удовольствия.
– Потом, - прошептала она, зажав Тристану рот, чтобы он не обругал ее последними словами, вертящимися в изобилии у него на языке. Она скулила и тряслась, извиваясь, толкаясь коленями в холодный хрусталь, но упрямо насаживалась на его член.
– Потом убьешь меня, а сейчас дай побыть живой. Твоя магия меня живой делает. Ради всего святого…
Она извивалась и стонала, изгибалась, жадно виляла бедрами, нетерпеливо вскрикивала и шумно дышала широко раскрытым ртом. Воздух впервые был нужен ей, чтобы не умереть, чтобы не задохнуться, и на вкус он бы был так же прекрасен, как и жизнь, и поцелуи, и любовь.
Глава 11
– Ты будешь только мой, - прошептала Жюли, укладываясь на грудь Тристана. Под ее горячей щекой быстро-быстро билось его сердце, он часто дышал, и кукла не без гордости подумала, что ему с ней было хорошо. Ах, если бы его руки не были связаны! Если бы он сейчас обнял ее, прижал к себе! Это было бы вершиной блаженства.
– Я не стану отгораживать тебя стеклом от себя. Я положу тебя в самую красивую шелковую коробку.
Она аккуратно поправила на Тристане одежду, застегнула все пуговицы, пригладила его взлохмаченные волосы. Жюли точно знала, что хочет этого человека, но как вести себя с мужчиной - не знала. Она точно пыталась сделать из него марионетку, которую можно в любой момент извлечь из коробки и прижать к любящему сердцу.