Ловушка для мотыльков

Тимохина Елена

– Салфетку, Лен. Я испачкалась. – Красавица выглянула из щели. Рядом ворона клевала остатки сандвича с чем-то жёлтым, вроде как с сыром.

–Ты не озябла без обуви? – Лена подала ей салфетку.

– Нормально, потерплю. Как там погода?

– Солнышко. Но идут тучи, к вечеру будет дождь.

– Ничего, успеем до дождя, – и Мила вновь спустилась под землю.

Она немного поворочалась, принимая позу эмбриона. В полутьме слабо просматривалась линия позвоночника, и модель подсветила свою коморку фонариком на телефоне. Она мысленно представила себе картину с быком,

на котором пытался удержаться смельчак.

– Алё, время пришло. Нас снимает телевидение, – предупредила её Лена.

Девушка обвила мачту руками и ногами, при этом растягивая трепещущий воздушный купол волос. Волшебство возникало из-за игры света.

Телевизионщики развернули аппаратуру: светооотражатели, экраны, аккумуляторы; при помощи сложного оборудования и при условии последующей обработки у них имелись способы превратить этот сумрачный день в яркое летнее утро.

В свете камеры Мила продолжала расчесывать волосы. Они словно ждали, когда проблеснёт девичий взгляд. Красота заключалась в блестящих глазах и четкой линией водораздела света и тени, проходящей за спиной модели. Камеры запечатлела крупным планом, как она раскладывала их на прямой пробор, пряди расходились волнами и низко спускались на лоб, весьма невысокий (между бровями и волосами лоб открывался на ширину двух пальцев). Далее волосы спускались вдоль щёк, а сзади Мила их ловко подхватывала и приподнимала копной, а потом на затылке скручивала всю массу в узел, скрепляя шпильками и узкими ленточками.

Со стороны раздавался голос гида: «Эта инсталляция называется ловушка для мотыльков. Девушка находится в позе эмбриона, из которого потом вылупляется бабочка. А вот она вылупилась, расправляет крылья. Если есть вопросы, задавайте».

– А что это у вас на голове? – спрашивали модель, и она отвечала: – Миртовый венок. В знак того, что я выполняю свой долг и моя личность неприкосновенна.

Люди толпились у стекла, заглядывали внутрь, светили телефонами и могли разобрать, как быстро двигались у девушки пальцы. Когда свет падал на лицо, девушка жмурила глаза. Так что смотреть приходилось на пальцы, как они непрестанно двигались: девушка плела косичку из своих волос, густых, как шерсть.

Один раз Мила испугалась – за перегородкой мелькнула женщина в черном, она замерла, устремив на модель взгляд тусклое, как немытое стекло.

Через час всё закончилось, и ей помогли выбраться: режиссер Лена, подала ей руку и закутала в черное пальто. Из-под веревочных плетей своих сплетенных кос модель наблюдала, какими глазами за ней наблюдал спутник Лены, мужчина в черном галстуке.

– Это Саня, оператор и мой парень. Познакомься, Мила Атропова, – сказала режиссер.

– Очень приятно, – ответил её спутник.

– Уже виделись. Скажи, пусть он отвернется, – велела Мила.

Модель начала одеваться. Её свободного покроя платье держалось на двух застежках и не скрывало грудь. С ума сойти, вот так свободно ходить по Москве с открытой грудью. При ходьбе несшитая сторона платья распахивалась, позволяя видеть обнажённый правый бок и ногу.

Потом Мила долго зашнуровывала ботинки на толстой подошве.

Саня подал ей длинное пальто. По форме и способу драпировки оно походило на платье, разве только длиннее и гораздо шире. Его воротник был настолько большим, что явно мог покрывать голову. Явно дизайнерская работа. В карман её пальто Саня сунул пакетик с крендельками. Знак внимания.

Девушка была слишком красива, чтобы не восхищаться ею.

– Мы давно ищем в команду ещё одного супергероя. Ну, и желательно чтобы человек был стойким к нестандартным ситуациям. Об оплате не беспокойтесь, – сказал он.

– А я и не беспокоюсь, – ответила Мила.

Эти молодые, креативные продакшены для съёмки видео контента в сфере бьюти вообще ни о чем в жизни не беспокоились.

Лена наблюдала за тем, как эта девушка ела бутерброд – в перчатках, причем надела их специально, когда начала есть.

– Чай или кофе? – Саня взял на себя роль распорядителя.

– Где там ваше вино? – ответила Мила, и ей налили бурды из тетрапака.

Она съела печенье, закинула голову назад, прикрывая глаза, прислушиваясь к звуку льющегося вина. Осушив литровый пакет, она швырнула его к пивным банкам.

– Как ты не по-городскому одеваешься, – заметил Саня, не отводя от неё взгляда.

– Я так привыкла дома… – Мила не договорила, опустила глаза.

Приезжая… Где теперь её дом… Небось и гражданства нет.

– Ну, ладно тебе, тут всем найдется место, – вмешалась Лена. – Парня видишь? Звать Павел, можно Пашот. Ну да вы уже знакомы. Ты проходила у него собеседование. Наш администратор.

Павел оказался не слишком разговорчивым.

– Голодна? – спросил он. – Там прицеп стоит: чай-кофе, сушки-печенье. Угощайся за счет проекта.

– А ты кто?

– Да так, вроде сценариста. Только бесплатно. Пишу сцены и диалоги.

– Вроде диалогов не было, – удивилась Мила.

– Вычеркнули. У меня сложные отношения с продюсером. Пойдем я тебе покажу «Мастера и Маргариту», – предложил он, увлекая её в сад.

– А это кто? – удивилась она.

– Тюльпаны и сирень. Что, не читала? Еще прочтёшь. Пойдем, я знаю, где тут продаётся шампанское.

Из карманов Мила вытащила пакетик с крендельками, которые вытряхнула прямо в рот. В кармане оставалась только использованная салфетка, но её Мила не стала выбрасывать.

Лена не в первый раз отметила её бережливость.

– Понравилось у нас?

– Я буду на вас бесплатно работать, только отпросите меня у Тарантино, а то он не отпускает, – пошутила Мила.

Ну, хоть голос прорезался, девчуля, впрочем, говорить тебе не потребуется, сразу решила Лена.

Они направились к стойке прилавка, где киношники неспешно попивали кофе.

– А вот и ворона, – заметила Лена. – У той вороны мы все в лапке.

С этими словами она кивнула женщине в черном.

– Наша продюсер Людмила Яковлевна Бронштейн – успешная женщина, имеется все, кроме личного счастья. Сама не замужем, единственная дочь умерла. Отдаёт всю себя работе.

Мила уставилась на женщину в чёрном. Что она там ожидала увидеть? Расклеванные точки на месте глаз?