Ловушка для пиратов, или Ожившая планета
Шрифт:
— Ну что ты, ласточка! — мягко возразила Эйслинг, вынимая из сундука ворох теплых шерстяных одеял и раскладывая их на кровати. — Они инопланетники, а мороз крепчает. Даже если они и прибыли сюда незваными, нехорошо, если они замерзнут до смерти в первую же ночь. Что ты готовишь?
Эйслинг всегда с подозрением относилась к кулинарным талантам Шинид. Эйслинг Сенунгатук слыла превосходной поварихой, а Шинид обычно приплясывала вокруг печки, ожидая обеда. Если уж она бралась за готовку, то еда получалась недоваренной — если Шинид была голодна, или разваренной в кашу —
— Лису, — ответила Шинид.
— Лису?
— Они убили лису и теперь будут её есть.
— Но никто не ест лисиц, — возразила Эйслинг.
— Теперь едят. Наши гости будут приятным исключением.
— Ну хотя бы добавь приправу.
— Обойдутся, — отрезала Шинид и недобро усмехнулась.
— Ладно, тогда отнеси им эти одеяла. Пусть погреются.
— Чего? У них вокруг чудесные меховые зверюги! Дудки, пусть радуются, что хоть собаки под боком.
— Шинид…
Голос Эйслинг приобрел обертона, по которым Шинид безошибочно опознала надвигающуюся грозу.
— Ой, ну ладно. Хотя ты так трудилась, чтобы связать эти одеяла, а теперь они насквозь провоняют псиной.
— Тогда ты поможешь мне постирать их. Теперь позови этих людей на ужин.
— Поедят снаружи.
— Шинид!
— В комнате места нет, Эйслинг. Сами выйдем к ним. Кстати, ты можешь здорово помочь советом парню, который укокошил лису, как лучше зашить шкурку. А то наделал в ней дыр, пока свежевал тушку.
На следующее утро, ещё засветло, приехали Лайэм Малони и Шимус. Собаки приветствовали их радостным воем. Собачьи вопли разбудили гостей, которые со стонами принялись разминать затекшие конечности и громко сетовать на холод. Доктор Эрсол непрестанно чесался.
— Если я заработал аллергию из-за блох, я вас по судам затаскаю, — заявил он Шинид.
— На Сурсе блох нет, — сказала Эйслинг. — Слишком холодно. А если бы и были, то вы могли подцепить их с лисы, и нечего пенять на собак. Шинид ухаживает за ними тщательней, чем вы за собой.
— Пожалуй, собаки сегодня останутся дома, — произнесла Шинид с сильным ирландским акцентом, на котором разговаривала с тех пор, как на их голову свалились инопланетники. — Слишком мало снега. Нет, мистер Малони, мистер Рурк и я поедем на кудряшах. Боюсь, что вам, дорогие джентльмены, придется прогуляться на своих двоих.
Она смерила взглядом троих мужчин, которых привели Лайэм и Шимус. Ее не впечатлило ни их великолепное оборудование, ни обмундирование.
Шимус не обратил на её слова ни малейшего внимания. Он заговорил с остальными таким сердечным тоном, какого они не слышали с самого прибытия на Сурс.
— Эта женщина зарывает свой талант в землю. Ей следовало бы быть генералом на службе Компании, такой у неё тяжелый характер.
— Те, кто оскорбляет животных, могут обойтись без их услуг, — парировала Шинид.
— Так-то оно так, — ответил Шимус, — но они только будут задерживать нас — чечако, чего с них взять? Они могут взять матушкину Сидху и папиного Оусика.
— Раз на то пошло, кто-то может поехать на Дарби. Она осторожная девочка.
— Прекрасно, — резюмировала Шинид. — Вы
Когда всадники наконец взобрались на кудряшей, все восемь гостей поехали — и пошли — к востоку. Через два часа сердце Шинид смягчилось. Вчера она хорошенько помяла двоих браконьеров. Инопланетники исстрадались этой ночью среди собак — отчасти потому, что боялись их, отчасти потому, что собаки все время порывались лизать их лица и сопеть под ухом, так что гости беспрестанно ворочались и натягивали одеяла на голову. Когда браконьеры начали шататься и падать все чаще, Шинид посадила их на кудряшей, предварительно ссадив двоих новоприбывших.
Вскоре они добрались до места. Вчера она разоружила доктора Эрсола и де Пью, и хотя теперь у нее, Шимуса и Лайэма были кинжалы, короткие копья и луки со стрелами, остальным троим — Муни, Клотворти и Минку — было отказано даже в этом.
— Блин, да тут больше десятка кроликов, — сказал Эрсол, вглядываясь в нору, где сидя или лежа поджидали их кролики.
— Конечно. Расплодились с весны, — ответила Шинид.
— Значит, вы теперь заколете их или застрелите из лука? — спросил кто-то.
— Отнюдь.
Она бережно подняла кролика за шкирку и свернула ему шею, говоря:
— Спасибо, маленький братик, что ты отдаешь свою жизнь для того, чтобы мы могли жить, чтобы твоя плоть кормила нас, а мех согревал. Мы чтим тебя.
— Чего-чего? — Найджел Клотворти (аналитический отдел) удивленно повернулся к своим спутникам.
— Она разговаривает с кроликом, а не с тобой, лопух, — ответил де Пью.
— Мы что, должны разговаривать с кролями?
— Ага. Эй, Шинид, детка, может, косой хочет сказать, что он не желает, чтобы ты свернула ему шею, и уж вовсе не сошел с ума настолько, чтобы превратиться в меховую шапку, а? Может, отпустишь его, предварительно извинившись?
— Они пришли сюда… — Шинид прервалась, с тихим хрустом ломая шейку очередному кролику и бормоча те же благодарственные слова, а потом продолжила:
— Потому что пожелали умереть. Кролики плодятся без меры. Они болеют, стареют, не могут устроиться и найти своего места. А ведь они такие чувствительные и сразу впадают в отчаянье, если что-то не выходит. Кролики знают, что мы найдем им применение, потому и приходят. Так же и остальные животные, просто кроликов приходит больше всех.
— Алисы? — спросил Эрсол, не отрывая взгляда от её темных глаз.
— Лисы никогда не отчаиваются. Но иногда болеют, ну и, конечно, стареют. Или им не хватает еды, и они решают стать жертвами.
— Звучит диковато. Конечно, выживает сильнейший, но обычно все хотят жить.
— Да, — согласилась Шинид. — Обычно. А не стыдно убивать зверя, который не хочет умирать, а? Ее мрачный взгляд буквально пронизал Эрсола.
— По-моему, это неспортивно, — заметил Минк, второй охотник.
— Убийство — дело серьезное, — пожала плечами Шинид. Она протянула ему кролика, которого только что подняла с земли. — Теперь попробуйте вы. Постарайтесь сломать шею чисто и поблагодарите его, прежде чем убить, чтобы он услышал вас.