Ловушка для творца
Шрифт:
— Конечно, с петроглифов, раз мы уже здесь…
— Тут три места их средоточия, в каком именно искать, думал уже?
— Начнем с Залавруги. А дальше, что-нибудь вытанцуется. Я так понимаю, ты с нами?
— С вами. Не думаю, что Кузминична — местный Предсказамус. Нечего мне дома делать, ох! — при этих словах у меня остро кольнуло в сердце.
— Что?
— Да, ничего. Наверное… — отмахнулся я, прислушиваясь к ощущениям. Боль не повторилась, и я успокоился. — С вами!
— Ну, как знаешь…
Следующие три недели, пролетели как одна. Беломорские
Вере я так и не позвонил, хотя и порывался неоднократно. Оправдывая себя занятостью, и отсутствием желанием пообщаться у нее. Иначе, сама бы давно позвонила.
Дима со своей группой, остались в окрестностях Старой и Новой Залавруги. А я, и еще четыре «греко-варяга», взяли на себя Бесовы следки и острова: Большой Малинин, Ерпин Пудас, и еще два островка ниже по течению, благо сброса из водохранилища не предвиделось (специально узнавали в водхозе), иначе бы мы туда не попали вообще.
Небольшим неудобством, стала невозможность днем увидеть рисунки. Только при утреннем, или вечернем освещении. Высмотреть что-либо новенькое, при таких условиях исследований, оказалось довольно проблематично. Так и ползали по скалам, чуть ли не с лупами, пытаясь найти хотя бы какую-нибудь зацепку, которая может привести нас к месту, где шаманы заволоцкой чуди, могли спрятать идола Юмаллы, причем сравнительно недавно — в XVI веке.
Однако ничего, что могло бы указать нам верный путь, не нашли.
Ближе к вечеру закончили все дела и, сложив снаряжение в автомобиль, сидели у скал с «Карельской Камасутрой», не торопясь, наслаждаясь теплой пиццей, и почти горячим кофе, привезенными из Беломорска Димой.
— У нас тоже ничего… — он смял одноразовый стаканчик, и бросил его в мусорный пакет. — Есть у меня, правда, одна идейка на завтра.
Все молчали, допивая кофе.
— Договорился с местными аэронавтами, из клуба воздухоплавания, о небольшом монгольфьере на день. Хочу, все значимые скопления камней, сфотографировать сверху.
— Неплохая идея… — после обеда захотелось покемарить но, холод идущий от камней, напомнил о возможном простатите и прочих нефритах, и я поднялся. Вдруг, закружилась голова и снова, как тогда, на рынке, непривычно болезненно кольнуло сердце, а где-то в легких, сжалось змеей ледяное предчувствие.
Дима заметил мое состояние.
— Что-то не так?
— Боюсь, что да. Похоже, Кузминична права, мне надо срочно домой!
— Тогда поехали, купим билет на монорельс, насколько я знаю, он отправляется в 20.00.
Глава 8
VIII
«Мы сами либо делаем себя несчастными,
либо делаем себя сильными.
Количество усилий одно и то же».
Карлос Кастанеда.
2043 г.
Антон Кириллов.
Я понял, что все не в порядке, как только вошел в квартиру.
По всем признакам, Вера давно ее покинула. На кухонном столе стояла тарелка с заплесневевшим овощным салатом, а пахло хуже, чем на заднем дворе рыбного магазина, — завонялся мусор в ведре. Холодильник изнутри покрылся черной скользкой плесенью и, по-видимому, поедет на свалку.
Однако, как только я вошел в зал, по мирно мигающим огонькам на панели управления, стало понятно, — капсула работает. Одна лампа тревожно пульсировала красным. Подготовившись к самому худшему, я пошел к кокону. Увидев обтянутый кожей скелет, оставшийся от Веруни, с внутренней дрожью нехорошего предчувствия нажал кнопку принудительного открытия и, дождавшись щелчка разблокировки, осторожно поднял крышку.
Из капсулы вырвалось облако миазмов немытого тела, испражнений и сладковатый запах трупного разложения.
Она была еще жива, но ее анорексическое тело покрывали сочащиеся струпья пролежней и застарелых гематом. На руках, шее и груди алели свежие царапины, видимо ей не хватало воздуха, и Вера неосознанно поранила себя, пытаясь выбраться из пластикового гроба. Почему она этого так и не сделала, совершенно не понятно, замок работал безукоризненно.
— Я бы Вам посоветовал подать на «Мир» в суд! Насколько я знаю, в типовом договоре должна быть прописана их ответственность за подобные случаи. Я, конечно, совсем не инженер, но тут с первого взгляда понятно, что все произошло из-за технической неисправности. Плюс — обратиться в страховую компанию… Вы же оформили страховку? — пожилой врач собирал использованные ампулы в пластиковый ящик с красным крестом. — А за девочку не переживайте. Она молодая, пройдет курс восстановительного лечения и будет краше прежнего! Если примете еще один совет, то скажу — продайте Вы эту чертову штуку от греха подальше! Вашей девушке гулять больше надо, питаться правильно. Да-а.
Я ехал вслед за «скорой» и не ощущал ничего, совершенно. В голове было до звона пусто. Как будто я сам превратился в треклятый чудский истукан. Ожившее полено, по недоразумению умеющее крутить руль.
Веру отвезли в Первую городскую больницу и положили в отдельную палату интенсивной терапии, меня врачи к ней не пустили, и после вялых получасовых препирательств отправили домой.
Ближе к обеду, приехали и забрали на ремонт капсулу, люди из «Мира».
Я, еще около часа мерил шагами пустую квартиру и, не найдя лучшего занятия, лег спать. Сон долго не шел, а затем, как-то незаметно накрыл с головой, выбросив меня на поляну, утыканную влажными замшелыми валунами.
По всем признакам, я там оказался с группой реставраторов. В одеждах викингов, мы куда-то целенаправленно идем.
Первый сон Антона.
Ньерд, кормчий нашего корабля, правая рука благородного Корка, посланника короля Олафа, шагая между замшелых валунов, вслед за своими товарищами, в полголоса напевал «Сагу о берсерках»:
«Снится сон все один и тот же. Снится мне он, которую ночь:
все куда-то идут… Я тоже. И сбежать и проснуться невмочь.
Отгорели внизу зарницы, оборвались вдали огни,