Ловушка Пандоры
Шрифт:
— Во что ты опять вляпался?! — вопрошал Матфей, угрюмой тенью следуя за другом.
— Кажись, я влип, Матан, — вдруг в строчку, вздохнул Костян.
Остановившись перед дверью своего номера, он вставил ключ.
— Так не заходи туда, дебил! — что есть силы, заорал Матфей.
Но замок щелкнул.
Во рту Матфея пересохло. Он схватил дверную ручку и что есть силы потянул на себя, но это не помогло. Сидор легко преодолел сопротивление, даже не почувствовав его, открыл дверь и шагнул за порог.
Матфей осторожно ступил следом.
Комната оказалась пустой
Сидор бросил сумку и бумажный пакет на кровать и подошел к окну. Постоял, напряженно всматриваясь в улицу. Матфей тоже посмотрел.
За окном парочка со своим выводком лепили колобки из снега. Вид у них был счастливый, даже одухотворенный какой-то. Вскоре снег ожил улыбчивым снеговиком. Мелкая девчушка напоследок обняла здоровенного добряка с морковкой и скрылась в подъезде вместе с родителями.
Сидор задернул шторку. Комната погрузилась в полумрак. Обвел номер глазами. Задумался. Подошел к столику и подвинул его ближе к окну. Постоял, посмотрел и передвинул обратно к стене. Открыл сумку, достал ноутбук. Тоненький, с яблоком на крышке, петличку, камеру прицепил к монитору.
Слишком хорошее оснащение, значит ситуация была действительно плохой.
Словно в подтверждение Сидор развернул бумажный пакет, достав из него пистолет. В руках Сидора пистолет выглядел чужеродно, нелепо. Он положил его на стол рядом с включенным ноутбуком. Вытер вспотевшие руки об армейские штаны. Достал телефон и набрал кому-то.
— Это я… Я, я не уверен, в общем-то… Я понимаю, но… Я понимаю… А ты уверен, что сработает?.. Ладно-ладно, я сделаю… А что помешает заблокировать видео?.. Чё реально у нас такие мощные хакеры есть?! Ну, да, всех они не заблокируют, но… Ладно-ладно. Да, я понял тебя. Да, я готов! Ладно…
Он нажал отбой. Зло швырнул телефон об стену. Экран пошел трещинами, но Сидору показалось этого мало, он стал усиленно топтать устройство, пока не раздавил на запчасти. Запыхавшись, он сел на кровать и долго, не мигая, смотрел на обломки.
Поднялся. Сгреб осколки и, выйдя в туалет, стал смывать их в унитаз. Одна запчасть смываться не хотела. Он попытался разломить ее ершиком, но безрезультатно. Полез руками в унитаз и, достав её, зло разворотил руками. Наконец телефон отправился в сточную канаву.
Потом Сидор долго мыл руки. Посмотрел в зеркало над раковиной и умылся. Еще раз посмотрел и начал стягивать одежду.
Матфей выскочил из ванной и стал дожидаться друга в комнате, нервно меряя ее шагами, он пытался сообразить, что взбрело в дурную голову Сидора.
Через 15 минут Сидор вернулся в комнату уже одетый, но с влажным ежиком и полотенцем на плечах.
Решительно выдвинул столик чуть вперед, а к стене подставил стул. Скинул полотенце с плеч и повесил его на спинку стула.
Подошел к окну, не раздвигая шторку, выглянул в щелку.
Во дворе компания подростков яростно месила снеговика, оставляя от улыбающегося добряка лишь комки грязи.
— «Дайте же нам довериться вечному духу, который только потому разрушает и уничтожает, что он есть неисчерпаемый и вечно созидающий источник всяческой
Матфей поежился. Этот тон, совсем не как у Сидора — слишком серьезный и грустный. Но Сидору как будто этого было мало и он, отодвинув шторку, стал дышать на стекло и выписывать эту цитату на запотевшем участке.
Задёрнув шторку, сел на стул, покрутился, взял в руку пистолет, помахал им у себя перед носом, опять положил на стол. Забубнил себе под нос:
— «Революционер — человек обреченный. Беспощадный для государства и вообще для всего сословно-образованного общества, он и от них не должен ждать для себя никакой пощады. (…) Он каждый день должен быть готов к смерти»[1].
Это цитата из Катехизиса, который как-то читал ему восторженный Сидор. Матфей тогда посоветовал ему лучше полистать Достоевского и его «Бесов», где тот показал всю ничтожность людишек, вроде автора этого катехизиса — Нечаева. У Матфея против этого радикализма была прививка, а у Сидора, видимо, нет.
Сидор, продолжая бубнить всю эту чушь, открыл ютуб жмякнул прямую трансляцию, а ссылку кинул на канал «Молодость не молчит», на экране появилось его бледное лицо. Прочистил горло и начал тихо, вкрадчиво:
— Я такой же, как вы — обычный парень. Я не хотел этого. Я хотел бы жить своей жизнью. Хотел бы быть счастливым, любить, надеяться, бороться… Но у меня украли шанс на полноценную жизнь, как у всех граждан этой страны. Как у всего нашего поколения и поколений после нас. Они отняли у нас свободу и будущее. Мы живем прошлым — кругом застой и безнадега, кредиты и ипотеки, наркомания и алкоголизм… Я такой же, как и вы, я не хочу лезть в политические дела и играть в их грязные игры. Мне плевать, как живут люди на западе и в Америке. Мне плевать на Майдан. Мне хочется жить здесь и сейчас… Просто жить и быть счастливым… И только поэтому власть поставит на мне клеймо предателя, шпиона, экстремиста.
Он замолчал, опустил голову, внимательно изучая свои ладони, потом вновь посмотрел в камеру. Во взгляде, твердость и фанатический блеск.
— Мы можем не интересоваться политикой, но политики всегда будет интересоваться нами. Потому что каждый человек — это дойная корова. Каждый человек источник их доходов. Мы живем для того, чтобы обеспечивать их: яхтами, шлюхами, виллами, личными самолетами, золотыми унитазами… Рабство все еще существует, господа, просто научно-технический прогресс слегка облегчил наши жалкие жизни. Если вы думаете иначе, то посчитайте, сколько времени вы проводите на работе? Очень сомневаюсь, что кто-то насчитает восемь часов. У моей мамы двенадцать, а порой и дольше, а если прибавить к этому время на проезд по нашим «шикарным дорогам»… Но мы все равно не можем сделать моей больной сестре операцию, чтобы она жила полноценной жизнью…