Ловушка времени
Шрифт:
Долго искать не пришлось: я обогнул плакучую иву, которая и скрывала бедолагу, и попытался обхватить тонущего за шею. Это удалось не сразу, так как человек отчаянно барахтался и в панике хлопал по воде обеими руками. Наконец, вытащил его на берег.
Это был тоже абсолютно голый мужчина лет 50, седой, невысокий, с брюшком, с испуганным добродушным лицом.
– Батюшки святы, – запричитал он, ползая по земле, будто не веря в спасение, – чуть Богу душу не отдал… Батюшки святы… Добрый человек спас… Грехи мои тяжкие… Господь милостивый…
Я с интересом наблюдал за ним до тех пор, пока он ни успокоился и ни уселся на траве. Тут я заметил, что правая нога его не сгибается.
– Успокойтесь, – проговорил я, – самое страшное уже позади. Вы не умеете плавать?
– Знамо, могу, – ответил спасённый, – да стянуло ногу в воде, и будто тащит книзу…
– Вот-вот! – подтвердил я.
– Бывают у меня такие стяжения по ночам, а в воде – вот только вдругорь…
– А, вы про судороги говорите, – стало ясно, что с собеседником произошла самая обыкновенная история не то что со мной.
– Батюшка, милостивый государь, – незнакомец подполз ко мне, – век буду за тебя Бога молить! Спасе тебя Христос! Кабы не ты – утоп бы и поминай, как звали! И слугу услал за утирником… Ох, не дал мне Бог ума… да счастья, видать, дал…
Он ещё несколько минут приговаривал таким образом, пока мне ни стала казаться странной его абсолютно серьёзная речь, усыпанная столь устаревшими выражениями.
– Кто же ты есмь, милостивый государь? И как в наших краях? – вдруг спросил меня мужчина.
Тут только я осознал, что сижу голый рядом с таким же нагим незнакомым мне человеком.
– Я из Москвы, Романов Александр Петрович. Вот заехал искупаться, но со мной случилась неприятность. Вдруг слышу, кто-то плещется – поспешил на помощь.
– Эван как! – протянул голый господин, – Я и узрел, что не из наших краёв-то – из самой Москвы!
– Да из ваших, – улыбнулся ему я, – Рядом же тут всё.
– Не уразумею, – в глазах человека повис вопрос, – Али ты из здешних мест родом? Видно, в чужом краю долго жил, батюшка, да и возговорил не по-нашему. Я есмь сын боярский Михайло Васильевич Дмитриев, и сие есмь земля моя, и рад я тебя принимать, батюшка, Александр Петрович. Благодарствуй за спасение живота моего и изволь почтить меня и дом мой. Покорнейше прошу отобедать и отночевать у меня! – и тут Михайло Васильевичу, похоже, открылась та же истина о нашей наготе. – Но, батюшка, мы уж пообсохли с тобою – оденемся!
Я был крайне удивлён его самопрезентацией, но решил подумать об этом позже, ведь нужно же было, наконец, одеться!
Оглядевшись вокруг, однако не узнал местности:
– Мне нужно найти машину… не соображу, где она…
– Позабыл, где в воду входил? – попытался меня понять боярский сын, – Отыщем! Озеро небольшое.
Он подошел к своей одежде и проворно надел её. Костюм его был странным: длинная льняная рубаха, штаны, которые он застёгивал сбоку на пуговицы, широкий пояс (вроде кушака), обувь мягкая кожаная, похожая на простые ботинки, но без молний и шнурков.
– Так, – довольно крякнул он, обувшись, – Отыщем! Вот, набрось покуда.
И он накинул мне на плечи что-то вроде длинного пиджака.
Озеро, действительно, оказалось, маленьким и почти круглым. Мы обошли его, но автомобиля, не обнаружили.
– Что за чёрт! – в недоумении воскликнул я, – Где я вообще нахожусь?!
– Близ города Тоболеска Сибирской губернии, – пояснил Михаило Васильевич, – Плутуют у нас тут – спасу нет. Увели коня твоего и спроворили платье, батюшка. Да ты не горюй. Сейчас Тихон приедет да отвезёт нас. Ну, а дома-то я тебя одарю.
У меня путались мысли. Что за Сибирская губерния? Это розыгрыш? А где тогда большое озеро? Чёрт! Я точно помню, как тонул, а затем выплыл к ближайшему берегу. Ну, не переместился же я в пространстве, честное слово! Ужасная фантазия озарила мой разум: а что если, эта мистическая воронка затянула меня в одном месте, а выпустила в другом? Ведь я же находился несколько секунд под водой! В юности что-то читал о различных фантастических местах, которые, якобы существуют на Земле, но, конечно, не верил в это…
– Батюшка, погляди, Тиша едет, – радостно прервал мои тяжёлые спутанные мысли помещик и указал на приближающегося мужика, правящего лошадью запряженной в летнюю карету.
– Эгей! Тихон! Сюда!
Дворянин велел Тихону скинуть сапоги и отдать мне. Тот, ровесник своего господина, мигом повиновался, оставшись босиком.
Надевая чужую обувь, я чувствовал себя точно в бреду.
– В пору ли? У Тихона нога большая.
– Почти. А год какой сейчас? – догадался спросить я у барина.
– Али ты не в себе, батюшка? – удивился тот, – 1717 от рождества Христова.
Очумелые глаза, уставившиеся на него, похоже, породили в нём сомнения в моей адекватности.
– Видно, дурно тебе, голубчик… Пойдём, пойдём, сейчас наливочки выпьешь и полегчает… Тихон, помоги Александру Петровичу в калымагу взобраться.
– Да я ведь вина привёз, – вспомнил Тихон.
– Так наливай! Не видишь, удар с Александром Петровичем! Видно, много ценного в платье было, а, может, и проезжую грамоту там держал. Ох, тати злодействуют…
Выпив вина, я сел в открытую повозку. Рядом разместился барин. Тихон ловко взобрался на козлы.
Пока мы ехали я не вымолвил ни слова, так был потрясён происходящим. Уж не сошёл ли с ума? Да уж слишком всё последовательно и разумно для картинки в глазах сумасшедшего!
Зато мой приятель говорил без умолку и такими анахронизмами, что я едва мог уловить их смысл. То, что я излагаю здесь, во многом уже переведено моей памятью на современный мне русский язык. Хотя в те несколько минут я практически не слушал, только пил вино, которое новый знакомец мне всё подливал в витиеватый металлический кубок и которое постоянно выплёскивалось на немыслимых дорожных колдобинах.