Ложь и вороны
Шрифт:
На миг показалось, что молодой боец не выдержит такого натиска: колени его начали сгибаться под тяжестью удара. Снова пронеслась волна возгласов, кто-то выкрикнул, неизвестно к кому обращаясь:
– Ну же! Давай!
И в следующее мгновение Рагенбер каким-то немыслимым образом поднырнул под оба скрещенных меча, перехватил руку Талли, став к нему спиной, резко отвел мечи в сторону и перекинул здоровяка вперед себя через плечо. Тот грохнулся на землю с озадаченным выражением на лице и с мечом в руке, но Рагенбер ловко выбил из рук оружие не дожидаясь, пока противник совладает с собой после потрясения.
Через
Рагенбер помог подняться своему побежденному сопернику. Тот усмехнулся:
– Отличный был бой.
Его басовитый голос прогремел во вновь наступившей тишине.
– Согласен, - ответил баннерет.
– Несомненно, - прохрипел главнокомандующий. На его лице угадывалась еле заметная довольная ухмылка.
– Очень познавательный. Что же, как мы видим, в силе тебе не занимать, как и в проворстве. Но все ли в порядке со скоростью?
– Вэй повернулся к своим гвардейцам.
– Кто у нас самый быстрый?
– Он взглядом прошелся по толпе и остановился на пареньке лет двадцати пяти с копной каштановых кудрей и примерно одинакового с Рагенбером телосложения.
– Может быть ты, Руш?
Молодой человек немедленно вышел вперед и поднял с земли валяющийся меч. Рагенбер заправил выбившуюся прядь волос за ухо и встал в позицию. Его дыхание ничуть не сбилось даже после поединка.
– Бой!
– выкрикнул главнокомандующий Вэй.
Руш тут же бросился на противника. Он орудовал мечом как бешеный, словно у него четыре руки и в каждой из них по мечу. Удары сыпались на Рагенбера один за другим без малейшей передышки, но баннерет так же молниеносно отражал их. Противники кружили по всей площадке, перемещались то в одну, то в другую сторону. За ходом боя невозможно было уследить: мечи мелькали в воздухе, ни на секунду не останавливаясь, а звуки их ударов больше походили на стук дождя по крыше.
Руш атаковал со всей яростью, его мягкие черты лица исказились в боевом оскале, в глазах пылал азарт. Он рубил направо и налево, делал подсечки и ложные выпады, крутился, приседал и прыгал, точно заводной волчок на городской ярмарке. Тактика его была проста: если не удалось обезоружить противника на первых минутах боя, он вымотает его своей невероятной скоростью. Рано или поздно противник устанет кружиться в одном темпе с ним, постепенно замедлится, начнет сдавать позиции. Вот тогда-то Руш еще ускорится, напряжет все свои силы для последнего, победоносного рывка.
Обычно так и было, но не сейчас. Что-то явно не так с этим парнем. Сколько Руш не кружил его, сколько не осыпал молниеносными ударами - баннерет не выказал ни малейшего намека на усталость. Наоборот, он теперь не просто отражал атаки, а сам проводил их из разных позиций и под разными углами и тем самым заставил своего противника понервничать.
Рагенбер словно применил его же тактику к нему самому, и он чувствовал, как сам начинает сдавать позиции. Теперь не Руш гонял противника по площадке, а гоняли его. Причем весьма успешно. Такой поворот совершенно не пришелся по душе молодому гвардейцу - проигрывать не любит никто - и он с грозным выкриком и удвоенной яростью сделал последнюю попытку обрести преимущество. И вот настал момент, когда противник
Руш медленно поднялся на колени. В голове звенело, а во рту стоял привкус земли и крови. Все еще медленно он обернулся с открытым ртом и озадаченным выражением. Рагенбер возвышался над ним, и оба меча были у него в руках, его меч и меч Руша. Значит, он успел его достать в последний момент. Плашмя заехал мечом по затылку, и Руш зарылся в землю лицом, заодно прикусив себе губу до крови.
Незамедлительно последовал рев гвардейцев. Руш поднялся на ноги и с недоумением заглянул в лицо Рагенбера.
– Как будто совсем не устал. Да человек ли ты?
– Такой же, как и ты.
Руш на это только хмыкнул, встряхнул кудрями - со лба посыпался песок - и вернулся в строй на свое место.
– Ну что ж, - проговорил довольный главнокомандующий, когда последние возгласы солдат затихли, - желает ли кто-нибудь еще попытать свое счастье в поединке с этим человеком?
Гвардейцы красноречиво помалкивали.
– Никто не хочет?
– еще раз повторил Вэй, однако никто так и не вызвался.
– Хорошо. Продолжим тренировку. Мечи в руки и по парам, живо!
Все мгновенно пришли в движение. Рагенбер задержал взгляд на главнокомандующем, но никаких дополнительных команд или жестов не последовало, и баннерет присоединился к остальным.
Только человек, хорошо знающий главнокомандующего Вэя, мог бы сказать, что теперь он пребывал в приподнятом настроении.
Глава 8
Ева проснулась рано утром, почувствовав на своей щеке первый солнечный лучик. Ее подруги, скорее всего, еще спали: вечером во время игры в блошки они выпили довольно много вина, поэтому рано разошлись по спальням и быстро уснули.
Девушка встала с кровати и прошла по мягкому ковру к выходу. Спустилась по боковой лестнице в коридор, а оттуда – к черному выходу во двор.
Ева вдохнула запах росы, ароматы цветов, с наслаждением потянулась. Солнце только-только показалось из-за деревьев и лениво подмигивало всему миру.
Она сняла туфли, оставила их на дорожке и босиком вступила на мягкую, покрытую утренней росой траву. Странное дело, она никогда не придавала значения обыденности, принимая все как должное, но сейчас утренний воздух казался упоительным после смрада затхлых подземелий, а трава под ногами доставляла куда более приятные ощущения, чем плесневелая солома.
Сидя в камере, она сотни раз представляла этот момент, как она идет по мокрой лужайке, и травинки приятно щекочут ступни, раннее утро, солнце только начинает выглядывать из-за горизонта, но уже тепло, а вокруг никого, только лес да голубое небо, распростертое над миром…
Позади вдруг раздался шорох, Ева обернулась и обнаружила сидящего на водостоке особняка ворона. Он был огромных размеров по сравнению со своими сородичами, наверно, в половину человеческого роста. Ворон несколько мгновений глядел прямо на нее, потом сорвался с крыши и с хриплым карканьем скрылся за домом. Девушка озадаченно уставилась ему вслед, гадая, стоит ли верить своим глазам.