Ложь и вороны
Шрифт:
Рагенбер с исполнителями свернули на длинную подъездную дорогу, по бокам которой стояло несколько экипажей, а во дворике под навесом были привязаны лошади. Посетители оставили своих лошадей у коновязи и направились прямиком к главному входу - огромной двустворчатой аркообразной двери. Вход охраняли четыре стража с алебардами. Двое грозно преградили им путь.
– Кто вы и по какому делу пришли?
– вопросил один из мужчин приглушенным из-за опущенного забрала голосом.
– Я второй помощник главнокомандующего Вэя. Прибыл по личному поручению короля.
Рагенбер достал из внутреннего кармана
– Со мной мои исполнители, - добавил он, заметив подозрительный взгляд стражника, брошенный за его спину.
– Вы можете пройти, господин… второй помощник. Но помните, что ни вы, ни ваши спутники не должны использовать оружие внутри стен Обители Правосудия.
Стражники расступились и убрали алебарды, один из них потянул за кольцо на двери и с легким поклоном пропустил посетителей внутрь. Страж дождался, пока зайдет последний из них, и аккуратно, без лишнего шума прикрыл тяжелую дверцу.
Взору открылся внушительных размеров холл. Квадраты каменных плит покрывали пол и стены Обители Правосудия, огромные колонны подпирали куполообразный потолок с фреской, потрескавшейся и потускневшей от времени. Фреска представляла собой сцену древнего судебного процесса: бородатый грозный мужчина с королевским венцом на голове держит в левой руке фолиант, а в правой - меч. Его окружают фигуры поменьше - присяжные в зеленых мантиях, палачи в черных накидках с капюшоном и подсудимые с выражениями всех земных страданий на лицах. На картине преобладали черные и красные цвета, что в совокупности с тусклым освещением придавало ей устрашающий вид.
В холле было достаточно пустынно, и Рагенбер со своими исполнителями, пока шли к главной лестнице, не встретили никого, за исключением парочки служителей, которые тут же исчезли за одной из боковых дверей. Каждая Обитель Правосудия возводилась по практически идентичным архитектурным планам, так что знающий человек мог сориентироваться без посторонней помощи.
Первым делом Рагенбер направился к кабинету деловодителя, или судебного архивариуса. У этого человека хранятся все записи присяжных, судей, исполнителей, показания свидетелей и подсудимых и приговоры приор-префекта по каждому делу.
Кабинеты работников Обители Правосудия размещались по большей части на втором и третьем этажах, на четвертом хранились записи дел, а на первом проводились открытые и закрытые слушания, закрытые казни. Для общедоступных казней, каковых было большинство, по всему городу имелась масса различных мест.
Рагенбер со своими исполнителями поднялся на третий этаж, где полукругом выстроились одна за другой двери с табличками-указателями должностей их владельцев. После стука в дверь и приглушенного «Войдите!» второй помощник толкнул дверь и шагнул внутрь комнаты. В центре прямо напротив двери стоял стол с кипами бумаг, стопками фолиантов и писчими принадлежностями, по бокам от него - шкафы с уже прошитыми и составленными делами. Силуэт архивариуса резко выделялся на фоне аркообразного окна: сутулый и скрюченный от постоянной бумажной работы и старческого артроза. Он поднялся с кресла - тяжело и со стоном - и стало видно, какой это щуплый старик.
–
– спросил он с надрывом, как обычно говорят плохо слышащие люди.
– Я второй помощник главнокомандующего Вэя, - сообщил Рагенбер, немного повышая голос, чтобы старику лучше было слышно.
– Прибыл по поручению Его Величества.
Он вынул из внутреннего кармана бумагу с приказом и сунул ее под нос деловодителя на случай, если тот окажется еще и подслеповатым. Старик достал из кармана линзу, протер ее рукавом, приладил к глазу и внимательно изучил приказ. Удовлетворенно хмыкнул, спрятал линзу и поклонился.
– Мне нужны бумаги по делу Оттона Пансы, открытому…
– Да, да, минуточку, - прокаркал старик. Он оглядел правый стеллаж.
– Дело закрыли больше двух недель назад, поэтому оно уже перешло на хранение в архив. Идите за мной.
Он достал из ящика стола связку потемневших ключей и побрел к выходу, еле поднимая ноги.
Подъем на четвертый этаж занял чуть ли не тысячу лет. Архивариус тяжело опирался на перила, делал остановки после каждого лестничного марша, а в конце подъема у него началась ко всему прочему одышка. Всю дорогу он хрипло бормотал себе под нос «чертовы колени, чертова погода, чертовы лестницы» и прочее в таком духе. Рагенбер как человек воспитанный и достаточно спокойный мужественно выдержал черепашью ходьбу старика и, как принято в приличном обществе, шел позади него, не обгоняя и не поторапливая.
Взобравшись, наконец, на последний этаж, процессия двинулась в сторону единственнойдвухстворчатой металлической двери. На ее ручках висела цепь с замком, в самой двери также была замочная скважина. Деловодитель ворчал, пока отыскивал нужный ключ и пытался открыть двери скрюченными артритом непослушными пальцами. Когда с обоими замками было покончено и створки дверей распахнулись, Взору гостей предстало хранилище во всем своем великолепии: стеллажи от пола до потолка с приставными лестницами, папки, учетные книги, свитки с приказами, связки листов бумаги и характерный для таких мест запах.
– Добро пожаловать, господа!
– гаркнул старик, как будто это не он был глуховат, а его спутники.
Он вручил Рагенберу висевший тут же фонарь и поджег фитиль. Помещение изобиловало высокими аркообразными окнами, но дневного света в пасмурную погоду не хватало, чтобы как следует осветить помещение.
– Будьте добры, подсобите, пока я поищу документы. Не погода, а напасть какая-то! Темно как вечером. С самого утра лампу зажигаю. Масла не напасешься, знаете ли, молодой человек, а ведь его сейчас так мало выделяют для нужд архива. Экономят, черти!
– старик в сердцах сплюнул на бетонный пол.
Если архивариус и ждал от своего собеседника какого-то ответа, то Рагенбер счел за лучшее промолчать. Так он тактично покажет, что не расположен к беседе, и что его интересует только дело, за которым они сюда и пришли.
Старик удрученно вздохнул и поплелся искать необходимые бумаги. Он начал поиски со стороны еще не до конца заполненных полок. Просматривал даты на корешках папок через линзу, а Рагенбер подносил поближе фонарь. Когда нижние полки закончились, старик взял фонарь и полез вверх по приставной лестнице, попросив исполнителей подержать ее для страховки. Все трое напряженно следили за архивариусом.