Ложь моего монстра
Шрифт:
Я киваю, мои глаза все ещё закрыты. Я вижу кроваво-красный цвет. Посреди снега. От резкого контраста у меня кружится голова.
— Босс.
— Хм?
— Липовский здесь. Должно быть, он услышал о том, что ты проснулся.
Мои глаза медленно, но настойчиво открываются. Я смотрю на Виктора, который стоит в дверях, ожидая ответа.
За этой дверью стоит женщина, из-за которой я испытываю эту иррациональную жгучую боль. И я не говорю о физическом дискомфорте от раны. Это не идёт ни в какое сравнение с постоянной болью в моем раненном сердце.
—
Виктор приподнимает бровь.
— Есть ли для этого какая-то причина?
— Делай, что тебе говорят. Я не хочу видеть его лицо.
— Мы можем его уволить.
Конечно, Виктор предложил, как он думает, правильное решение. Но я не отпущу её, пока не докопаюсь до истины.
Я выясню, почему, как и кто. Особенно, блядь, кто, только тогда я буду удовлетворён, и смогу положить этому конец.
А до тех пор я заставлю её сойти с ума от скуки.
— Просто выполни приказ, — я снова закрываю глаза. — Не впускай никого.
— Да, Босс.
Я должен был умереть на том заснеженном холме, но я этого не сделал.
Когда я закончу с ней, Александра пожалеет, что не прикончила меня, вместо того чтобы отвезти в больницу.
6 Глава
Саша
Кирилл не хочет меня видеть.
Когда Виктор сказал мне, что мне больше не рады в компании Босса, я не знаю, почему, но я подумала, что он шутит.
Конечно, это была какая-то ошибка. Я ожидала, что реакция Кирилла на то, что произошло в России, будет неприятной, но я не думала, что он зайдёт так далеко, чтобы... полностью вычеркнуть меня из своего окружения.
Прошла уже неделя с тех пор, как он очнулся и даже начал заключать деловые сделки из дома, как будто ничего не случилось.
Карина и Анна всегда пытаются запретить ему это, но никто не может переубедить его, если он что-то решил.
Я знаю, потому что я бесчисленное количество раз пыталась навестить его, поговорить с ним или просто увидеть его издалека, но безрезультатно.
Виктор всегда рядом с ним, как несгибаемая сталь. Всякий раз, когда я прошу его дать мне увидеться с Кириллом, хотя бы на минуту, он так быстро и резко прогоняет меня, что это задевает мою гордость.
Я знаю, что не нравлюсь Виктор, ему никто не нравится, если уж на, то пошло, но это игнорирование было не его идеей. Это Кирилл приказал ему не подпускать меня к нему.
Я смотрю из своей новой тюрьмы, оружейного хранилища, на маленький уединённый сад, где никто не ходит. Максим и Юрий появляются только потому, что я здесь. В противном случае они бы и ногой не ступили в эту часть.
До того, как меня заставили отправиться в это место, я смутно подозревала о его существовании.
Единственные сотрудники здесь, это я и двое пожилых мужчин, которые больше не являются телохранителями в полевых условиях. Нам поручено снабжать оружием и боеприпасами остальных охранников. Однако Виктор чётко приказал мне не показываться наверху и позволить двум мужчинам заняться доставкой.
Даже мои вещи были перенесены из апартаментов Кирилла в маленькую комнату в подвале оружейного хранилища. Так что я не могу видеться с ребятами. Это как будто я сижу в клетке без настоящих решёток.
Это, в сочетании с тем фактом, что этот дом чертовски огромен, привело к тому, что мне удалось увидеть Кирилла только дважды и только издалека, когда я прокрадывалась по ночам. В первый раз я увидела его стоящим у окна клиники, его безжалостные глаза безучастно смотрели вдаль.
Я так сильно хотела войти внутрь, но вид других охранников заставил меня передумать. У них строгие инструкции, не допускать мне контактировать с Боссом, и если они не будут делать то, что им говорят, Виктор вероятнее всего уволит их. По крайней мере, так мне сказал Юрий.
Мои друзья спросили, почему меня перевели на службу в хранилище оружия, и я сказала, что это потому, что я нарушила прямой приказ и, как следствие, поставила под угрозу жизнь Кирилла, из-за чего его подстрелили.
Юрию показалось странным, что Босс меня не уволил, а Максим сказал:
— Если он только наказывает тебя, значит, он все ещё хочет, чтобы ты был рядом, так что держись.
Это та надежда, за которую я цеплялась, крадясь, как шпион.
Когда я увидела его в окне, я оставалась там как можно дольше, жадно запоминая каждый дюйм его лица – глаза, прикрытые очками в чёрной оправе, нос, квадратный подбородок и сжатый в тонкую линию рот. Мне захотелось прикоснуться к его нахмуренным бровям и снять скрывающееся там напряжение. Я хотела положить руку ему на грудь и убедиться, что его сердце работает нормально и что навязчивый слабый звук, который я слышала, когда везла его в больницу, действительно исчез.
Я хотела сделать много вещей, но больше всего я хотела посмотреть ему в глаза и заставить его снова посмотреть в мои. Даже если это было в гневе, или в размышлении, или в любых других его эмоциях по отношению ко мне. Мне было все равно, пока он действительно смотрел на меня.
Это молчаливое игнорирование и полная апатия бьют по мне сильнее, чем любой гнев, который он мог бы продемонстрировать. Я была готова к его физическому наказанию, но понятия не имела, что психическое воздействие будет в десять раз хуже.
Во второй раз я увидела его, когда Карина пригласила меня к себе в комнату на обед, два дня назад. Это было примерно в то время, когда Кирилл покинул клинику и вернулся в свою комнату в особняке. Я была как на иголках, надеясь увидеть его. Хотя мы с Кариной целых десять минут расхаживали по коридору, он не только не вышел из своей комнаты, но и появился Виктор и выгнал меня, но перед этим сказал:
— Вход в дом и в комнаты запрещён. У тебя есть доступ только к ближайшим окрестностям оружейного хранилища. Все ясно?