Ложь во спасение
Шрифт:
«Давай забудем», – согласился Евгений, хотя понимал, что едва ли ему удастся это забыть.
И если даже когда-нибудь это случится, то случится очень не скоро и уж точно не в этой жизни.
Теперь он стоял сзади и хрипло дышал Евгению в спину.
За прошедшие несколько месяцев это была уже далеко не первая такая вот вынужденная встреча. И каждый раз невольно сжимались кулаки, а перед глазами начинали бегать те самые тараканы, и трудно было сдержаться, чтобы снова не накинуться на этого похотливого подонка.
Лифт полз вверх слишком медленно, поднимался
Уже разбирая на кухне пакеты с продуктами, он все еще чувствовал тупую ярость.
Так было всегда после этих встреч, и в последнее время он даже всерьез подумывал об обмене квартиры. Яна в ответ смеялась, говорила, что это ужасно глупо – переезжать из такого красивого и чистого района неизвестно куда только лишь потому, что раз в месяц, а то и реже, приходится в течение одной минуты делить кабину лифта с пьяным Слизнем.
«Хотя сегодня он, кажется, трезвый был», – подумал Евгений, вспоминая, что привычного «амбре» в кабине лифта не ощущалось. И сразу же разозлился на себя за то, что вообще думает об этой мрази.
Тем более в такой день.
В такой день мысли должны быть чистыми и светлыми. Жаль, нельзя промыть себе мозги под краном, предварительно хорошенько намылив их шампунем. Жить стало бы намного проще, если бы люди научились промывать собственные мозги и избавляться от ненужных мыслей.
Яна работала до шести и возвращалась домой обычно около семи. До ее прихода оставалось еще почти два часа, за это время нужно было успеть переделать кучу дел, чтобы сюрприз получился настоящим, без сучка и без задоринки. В гостиной уже висели шары – Евгений заказал оформление еще накануне, декораторы составляли композицию в его отсутствие, но под присмотром строгой тети Аллы, на которую, надо отдать ей должное, в этом вопросе вполне можно было положиться. Из белых, красных и синих небольших по размеру шаров была составлена подобающая случаю надпись «С днем рождения!», растянувшаяся на всю стену. Шарами был украшен проем двери и даже прихожая.
Небольшой круглый столик уже был застелен ажурной белоснежной скатертью. На нем сверкали фужеры муранского стекла и серебряные столовые приборы, начищенные до сказочного блеска, а в самом центре красовались латунный подсвечник и две тонкие белые свечи. Об этом заранее по просьбе Евгения позаботилась все та же тетя Алла, она же притащила из дома феерических размеров хрустальную вазу для цветов и даже заполнила ее водой. Все-таки приходилось признать, что в хозяйстве «домоправительница» человек незаменимый…
Когда продукты, включая сыр и шампанское, были наконец рассортированы по отделениям холодильника, а цветы уместились-таки в огромной тети Аллиной вазе, Евгений наконец немного успокоился. Заварил себе чашку чая и даже посмотрел вечерние новости по телевизору. Впрочем, лишь номинально – мысли все равно были далеко от проблем мирового масштаба. Слишком важным в его личной жизни был этот вечер, чтобы отвлекаться на разные пустяки вроде очередного заказного убийства банкира, судьбу шахматной короны или список лауреатов Нобелевской премии. Даже победа футбольной сборной в очередном матче отборочного тура не вызвала практически никаких эмоций. Он смотрел на уставшие и счастливые лица только что отыгравших важную
Отец едва ли проявит какие-то эмоции. Хотя в глубине души, конечно же, за него порадуется. Прежде всего потому, что всегда был сторонником «правильных» отношений, и совместное житье, не подкрепленное печатью в паспорте, по старинке считал аморальным. Да и Янка пришлась ему по душе, кажется, с первого взгляда, хотя свои эмоции он по привычке скрывал, делая вид, что не считает нужным вступать в «родственные» отношения с девушкой, которая, может быть, окажется всего лишь очередным эпизодом в жизни его безответственного и несерьезного сына. Вот теперь, когда узнает, что Янка – совсем никакой не эпизод, наверняка будет относиться к ней с большей теплотой. По-отечески, как и положено.
Мать, конечно же, будет просто без ума от счастья. Она уже лет десять назад начала мечтать о том, как бы «пристроить» сына в надежные руки, всегда переживала по поводу неустроенности его быта, сокрушалась, что он ест всухомятку и относит стирать белье в прачечную. Первое время все сватала ему дочерей своих подруг и бывших однокурсниц. Евгений всех отвергал, придумывая нелепые причины – у одной его не устраивала длина носа, у другой – длина ног, у третьей – длина волос. Когда в жизни сына наконец появилась девушка, с которой он не расстался через неделю после знакомства, мать несказанно обрадовалась и теперь считала Янку почти что дочкой. Несмотря на то что сумасшедшая загруженность на работе в принципе не подразумевала жизни без гамбургеров, чизбургеров, хот-догов и прочей «дряни», которая, по твердому убеждению матери, портила Евгению «и без того слабый» желудок.
В чем заключалась слабость его желудка, он так до сих пор, кстати, и не выяснил. Наверное, как раз в пристрастии к фаст-фуду и заключалась…
Время тянулось медленно, и ускорить его течение никак не получалось. Не помог телевизор, не помогла пачка глянцевых дамских журналов, которую он взял со стола и долго листал, раздражаясь от того, что в журналах этих сплошная ерунда и совсем все не по делу написано, а потом наконец понял, что журналы эти дамские, глянцевые, откуда в них может быть что-то по делу?
В тот момент, когда запела голосом Мадонны домашняя трубка, он вяло болтал в любимой большой чашке уже третий заварочный пакетик.
Евгений, услышав голос Мадонны, вздрогнул.
Это Янка придумала купить домой трубку с таким звонком, на который можно выставлять разные мелодии. Раньше трубка была совершенно обыкновенная, звонила нормальной телефонной трелью, не провоцируя никаких эмоций. Эта старая трубка звонила в квартире лет шесть, и ему почему-то было жалко расставаться с ней, такой родной, потертой по краям, с западающей «пятеркой».
К новой трубке, которая появилась в квартире два месяца назад, он никак не мог привыкнуть, всегда пугался невесть откуда взявшейся в квартире Мадонны, всегда не сразу соображал, что это никакая не Мадонна, а просто телефон.
Наверное, он и правда старомодный. Янка именно так объяснила его неприязнь к новенькому и стильному серебристому телефонному аппарату.
– Привет. – Родной голос, доносящийся сквозь слабое потрескивание телефонного эфира, почему-то показался ему грустным. – Ты уже дома, да?