Ложь во спасение
Шрифт:
Другая мысль была о брате, о Кирилле. Ненавидеть его почему-то не получалось. Все же, как ни крути, а именно благодаря ему он теперь женат на Нелли. С другой стороны, разве сие снимает обвинение с Кирилла? Да и что за безумная причуда у Кирилла «любовь» к его Нелли? Был бы на его месте кто иной, не замедлил бы на дуэль вызвать, но теперь… Да и не стоит того Кирилл. Филипп припоминал внешний вид брата, когда тот приезжал к нему в столицу с разговорами о женитьбе, тогда он показался ему смешным. Разве с таковым дерутся? Да и Нелли бы сие не одобрила, Филипп это чувствовал. Оставить разве все как есть? Видно, придется…
Вот уже несколько дней, с самого последнего происшествия в доме брата, Кирилл места себе не находил. Надо же было так попасться! И прямо на глазах у брата! Первый день Кирилл ждал, что братец пожелает драться, однако Филипп не подавал о себе вестей. Кирилл даже посмеивался в душе над нерешительностью брата. Но вскоре одумался. Филипп, сколь гласила молва, трусом никогда не был. И ежели драться он не желает, то тому имеется веская причина.
До Кирилла донесся слух о размолвке меж его братом и Нелли. Слух тот принесла его ключница (кума, служившая кухаркой в поместье у Филиппа). От ключницы слух дошел до барского камердинера. Сей же хват не медля передал барину о том, что, видно, его брат с супругой повздорили и даже так сильно, что прислуга обо всем проведала.
Кирилл было обрадовался. Но вскоре из тех же уст узнал, что у супругов произошло примирение. Что же, видно, не судьба ему иметь успех у Елены! Он готов был и руки опустить, коли дело не зашло бы так далеко. Не мог уж теперь Кирилл остановиться, ибо ничто так не распаляет желание и воображение, как недоступность.
Кирилл кинулся к Сусанне. Он застал ее дома, сидящую в самом мизантропическом расположении духа у расписной голландской печи, в полнейшем одиночестве.
— Не твои ли слова я припоминаю? — сказал он, едва переведя дух. — Что ты, хотя меня и любишь, но для моего удовольствия поможешь мне завоевать расположение моей невестки Елены?
Сусанна с некоторым удивлением оборотилась к Кириллу и, помолчав, ответила:
— Истинно, мой друг. И слов сих я назад не беру.
— Ах, что за сокровище мне досталось! Что ты за дивная женщина, моя Сусанна! — Кирилл бросился к ее ногам.
Усмехнувшись, та благосклонно приняла сие проявление чувств.
«Вот, однако, как страсть тебя задела!» — удовлетворенно подумала она.
— Но разве можно тут что-либо придумать? — продолжал меж тем Кирилл. — Елена холодна и неприступна. С мужем у нее, хотя и доходил до меня слух об их размолвке, все нынче в порядке. Не питаю ли я себя несбыточной надеждой?
— Разве может что-либо не даваться в руки человеку, имеющему пылкое желание к исполнению задуманного?
— Не мало ли единого желания? — вздохнул Кирилл с притворной кротостью.
— Не мало. Ежели, конечно, знать, с кем сие желание поделить и у кого просить совета и подмоги. — Сусанна кокетливо покачала ножкой.
— Я прошу у тебя, Сусанна! — взгляд, обращенный на женщину при сих словах, светился мольбой.
— Ах, Кирилл… Ради тебя, пожалуй, я готова на многое. Но готов ли ты на опасность, с которой будет сопряжено исполнение нашего плана?
— Я теперь на все готов. — Кирилл говорил решительно и определенно. — На все.
— Даже на самое дурное?
— Не говоришь ли ты о смертоубийстве? — Сия мысль все же ужаснула его.
— О нет, — рассмеялась Сусанна. — Этакое крайнее средство и не понадобится, стоит лишь за все с умом приняться.
Печь была натоплена преизрядно по холодности осеннего вечера, так что Кирилл чувствовал сильный жар, относя его именно на счет огня. Однако в голове его мелькала мысль, что не будь его желания столь преступны, то не было бы ему теперь так жарко.
— Адова печка… — пробормотал он.
— Что это ты вдруг вспомнил? — воскликнула Сусанна. — Нашел что к ночи поминать!
— Прости… Но, право, я никак не думал, что ты столь суеверна, — удивился вдруг Кирилл.
— Ты, верно, решил, что я и вовсе бесчувственна! Но это совсем не так! — Она разозлилась. — То, что я решилась содействовать твоему безумному увлечению, вовсе не значит, что я легко забыла собственные чувства! — На глазах Сусанны показались слезы. — Это всего лишь только значит, что моя любовь к тебе не имеет границ…
— Дорогая моя, сердце мое! Как же я благодарен тебе! Я готов вновь и вновь повторять сие!
— Кирилл… — шепнула она.
Что было в голове у этой женщины? Для чего злоба и месть толкали ее на создание темных планов? Ах, люби! Люби и оставь других наслаждаться жизнью! Но нет, Сусанне не было покоя…
— Позволь я изложу тебе свою придумку, — начала Сусанна. — Поначалу она покажется тебе, быть может, дикой и несбыточной, но потом ты поймешь, что вернее сего и быть не может.
— Я — весь внимание, — оборотился Кирилл к ней.
— Так слушай… Лет несколько тому назад, как жила я в Петербурге, судьба свела меня с одной чухонкой [2] …
Сусанна не сказала, что к сей особе, слывшей ведьмой, ее привела особая нужда, весьма и весьма неблаговидная. Дело тогда было в том, что первый супруг Сусанны Петровны был около полугода в отъезде, она же уж месяца два как была в тягости. Как сие объяснить было мужу? Следовало спрятать концы в воду, и для того знающие особы посоветовали ей ту чухонку, при помощи которой Сусанна все уладила, и все осталось в тайне.
2
Чухонцами в те времена называли финнов.
— …Старуха была престрашная, — меж тем продолжала она свой рассказ. — Настоящая ведьма, и жила она к тому же близ кладбища. Я поначалу испугалась, — хихикнула Сусанна, — пришла в настоящий ужас. Но та, выйдя ко мне, весьма любезно тряхнула седыми своими патлами и предложила мне свои услуги. Тебе знать ни к чему, чего я от нее хотела, но мне она помогла, и помогла преотлично! И даже, замечу я тебе, после того я бывала у нее по особым нуждам около трех раз. После, когда мой первый супруг скончался, из столицы я должна была уехать, но перед отъездом побывала у старухи, и та сделала мне подарок. Не бесплатный, конечно, но полезный. Я тебе сейчас его покажу… — С этими словами Сусанна поднялась и скрылась на некоторое время в спальне.