Ложь во спасение
Шрифт:
— Как бы желал я просто называть вас по имени — «Нелли», — продолжил Кирилл.
— Мне думается, сие было бы вовсе неуместно, — шокированная подобной вольностью произнесла его невестка.
— Отчего? Поверьте, что в столице мало кто нынче привержен строгому этикету. Тем более что среди родни какие могут быть церемонии?
— Все же, Кирилл Илларионович, стоит ли пренебрегать этими правилами?
Нелли, хотя и не считала себя приверженницей строгих правил, предпочитала придерживаться их. Хотя она сама способна была на самые различные поступки, в том числе и выходящие за общепринятые рамки приличия, но тут отчего-то вольность, которую желал бы позволить себе брат ее супруга и ее теперь близкий родственник, несколько задела ее. Она от себя этого никак не ожидала, но решила от своего мнения не отступать.
— Отчего вы так суровы? — спросил Кирилл, меж тем как пальцы его решительно, но мягко сжали руку спутницы.
— Сурова? Разве я сурова? Это всего лишь дань приличиям, — твердо ответила Нелли, втайне весьма смущенная пожатием Кирилловой руки.
— Дань! Как верно подмечено! — воскликнул он. — Разве не сквозит холод обязанности в сем слове «дань»?
— Возможно, но что была бы наша жизнь, не исполняй мы хотя бы время от времени, свои обязанности? — возразила Нелли, потихоньку отняв спою руку от Кирилловых пальцев.
— Время от времени — конечно, кто же станет с этим спорить? Но не теперь. — Кирилл остановился и обернулся к Нелли.
— Не теперь? Почему не теперь? Чем же «теперь» отлично от иных случаев? — Она была полна решимости настоять на своем.
— Неужели вы не понимаете моих чувств? — прошептал он.
— Ваших чувств? — изумилась Нелли.
И вдруг она покраснела, поняв, что может иметь в виду братец. Она не могла не понять, что происходило и чего желал Кирилл.
«Неужели? Да как же он может… Я же жена его брата! — внутренне возмутилась Нелли. — Вот уж воистину нет у него ничего святого… Недаром он и Сусанна…» — Она осеклась. Ей не хотелось об этом думать. Ах, ведь ничего не изменилось! И Сусанна все такова, какою и была! И Кирилл… Ну что за нрав!
— Я вижу! Я вижу, вы поняли! — воскликнул тем временем Кирилл. — О Нелли, вы не могли не догадаться!
— Нет, сударь! — решительно воскликнула она. — Я ничего не поняла и ничего не желаю понимать!
— Как вы жестоки! Как злы ко мне… — У Кирилла сделалось обиженное лицо, он не верил ее словам, не верил этому отказу.
— О нет. Это вы жестоки! Разве можно говорить о таком с женой собственного брата? И не смейте, не смейте называть меня просто по имени! Для вас я всегда останусь Елена Алексеевна.
При сих словах Нелли решительно кинулась в сторону и уже через несколько минут увидела Филиппа, который, с весьма скучным видом, выслушивал ее мачеху.
— Филипп! — воскликнула Нелли.
Тот живо обернулся и, улыбнувшись, протянул ей свою руку, радостно, на один миг, сжавши ее пальцы в своих.
Нелли казалось, что на том все и закончится, однако в тот самый роковой день, в который случилась первая ее с Филиппом серьезная размолвка, да такая, что они даже и не ночевали вместе, случилось следующее…
Кирилл более не повторял тех слов, что вырвались у него тогда в саду, и Нелли уж было решила, что избавилась от его докучливого внимания, но ей пришлось убедиться в обратном. Кирилл Илларионович не прекратил бывать у них, вовсе нет, и даже не сократил количество своих визитов, как на то надеялась Нелли, рассчитывая на его порядочность. Напротив, он стал частым гостем в доме брата.
Уж как ни старалась Нелли избегать общества Кирилла, а все же ей это не удавалось. Да и мачеха будто назло Нелли все норовила оставить их наедине. Нарочно, нет ли, но все как-то так выходило у Сусанны Петровны, что Кирилл Илларионович имел все возможности бывать наедине с Нелли, в отсутствии, Филиппа. В свою очередь, мачеха искала общества ее мужа. Нелли бы ревновала, да не верилось ей, что Филипп может увлечься такой особой, какой была Сусанна Петровна.
И в тот самый злосчастный вечер Нелли оказалась вдвоем с Кириллом в гостиной.
— Ах, Елена, Елена… — пробормотал тогда Кирилл. — В вас нет сострадания, а меж тем я изнемогаю от страсти к вам! — Глаза его блистали и постоянно наблюдали за ней.
— Не стоит расточать подобные слова, — ответила Нелли.
— Отчего не стоит? Прекрасный пол падок на сладкие слова.
— Но только не я!
— Чем же вы отличны от прочих?
— Тем, что я не падка на подобную лесть, — усмехнулась Нелли.
Кирилла задела ее усмешка.
— Вот как? — в свою очередь, насмешливо возразил он. — Отчего же вам такая привилегия?
— Уж не знаю, верно, я такая уродилась…
— Экая странность, — пробормотал он. — А не позволите ли вы мне взглянуть на вашу ладонь? — внезапно попросил он.
— Для чего сие? — изумилась Нелли.
— Чтобы прочитать на ней вашу жизнь и ваш характер и доказать вам, что вы не многим отличны от прочих дам.
— Разве вы умеете читать судьбу и характер по ладони, как цыганка?
— Умею.
— Что же, извольте! — Нелли, не ожидая подвоха, протянула ладонь собеседнику.
Кириллу только того и надо было. Он взял протянутую руку в свою и, лишь мельком глянув на ладонь, вдруг прижал ее к своим губам.
— Перестаньте! — запротестовала Нелли. — Что за ребячество?
Настоящий поцелуй, доставшийся ее руке, был неожидан и неприятен.
— Кирилл Илларионович, меж нами, кажется, все уж было говорено… Вы мне обещали… — начала было Нелли, выдергивая руку.
— Я вам ничего не обещал, — неожиданно и резко ответил он. — Вовсе ничего! И не смейте от меня ждать подобных обещаний! Я люблю вас…
— А я люблю Филиппа, я люблю моего мужа! — воскликнула Нелли. — Вы не смеете так оскорблять меня и его!
В этот миг, как никогда, она поняла, что ни за что на свете не пожелает другого мужчины, кроме мужа, что всякое посягательство недопустимо для нее, что она — да! — она любит Филиппа!
— Вздор, вы не можете любить Филиппа! — ответил Кирилл. — Вы толком и не знаете его!