Ложь
Шрифт:
Несмотря на его враждебность, у Сюзанны возникло желание хотя бы на секунду прикоснуться к нему – на прощание.
Прощание на много месяцев. Возможно, Филипп Харденберг еще будет настаивать на участии Сюзанны в подмене. Но Надя этого не допустит. Если бы у нее вчера было больше времени, она бы проконтролировала, не появились ли у Сюзанны какие-нибудь новые предательские отличия. И обнаружила бы, что такое отличие появилось. Грудь Сюзанны увеличилась на целый размер. Заметит ли Михаэль эту разницу сейчас, Сюзанну не волновало.
Не отдавая себе отчета
– Экономь силы, мне сейчас не до утренней гимнастики.
В тот же момент к горлу Сюзанны горячей волной подступила тошнота. Сюзанна едва успела добраться до унитаза. Через открытую стеклянную дверь Михаэль озадаченно смотрел, как она опустилась на колени, как давилась и сплевывала до тех пор, пока остатки торта и кусочки селедки не вышли наружу.
– Снова напилась? – осведомился он, когда она наконец выпрямилась. Вопрос прозвучал холодно и грубо.
Сюзанна встала, добрела до одного из умывальников и прополоскала рот. Ее живот все еще сводила судорога.
– Можешь спокойно признаться, – сказал он, растираясь махровым полотенцем. – Ночью ты дважды спускалась вниз. Я прекрасно понимаю зачем.
– Я всего лишь выпила стакан воды, – возразила Сюзанна.
– Ясно, – продолжил он. – Поэтому тебя так выворачивает наизнанку. Прими аспирин, он помогает от похмелья.
– У меня нет похмелья, – сказала она.
– Нет? – удивленно спросил он. – А почему тогда моя селедка исчезла из холодильника?
Она решила, что лучше ему это не объяснять, и сказала только:
– Я сейчас должна срочно уйти и перед этим хотела бы тебе еще кое-что сказать.
Михаэль подошел ко второму умывальнику, достал из зеркального шкафчика электробритву и скривил рот. В зеркале гримаса была похожа на улыбку.
– Ну, – великодушно сказал он. – Я весь внимание. У меня есть еще пять минут.
Он включил электробритву и начал водить по щекам и подбородку. Жужжание действовало ей на нервы. Он держался холодно. Она покачала головой:
– Я не могу! Не могу говорить, когда ты так себя ведешь.
Его взгляд в зеркале остановился на ее лице. Он снова скривил рот в гримасе, похожей на глумливую улыбку. И при этом продолжал бриться.
– А я могу. Всегда, как бы ты себя ни вела.
Наконец он выключил бритву, положил ее обратно в шкафчик, повернулся и прямо посмотрел на нее:
– Сожалею, если не оправдал твоих ожиданий. Я знаю, ты вообразила себе, что вложила массу денег в ваньку-встаньку. Но я, черт побери, не игрушка, которую вытаскивают из ящика когда заблагорассудится.
Он взялся за ручку двери.
– Я люблю тебя, – пробормотала Сюзанна.
Он остановился и обернулся:
– Что ты сказала? Я не расслышал.
– Я люблю тебя, – уже громче повторила она. – Я не должна была так говорить, это причиняет мне боль. Но я хочу, чтобы ты это знал, даже если мои чувства для тебя ничего не значат.
Он тяжело вздохнул, не отрывая от нее взгляда.
– Значит, ты это заметила. Честно говоря, я удивлен. Но ты права. В этот момент у меня в голове куча проблем, которые намного важнее твоих объяснений в любви.
Михаэль пожал плечами и сделал вид, будто просит прощения за недостаточный интерес. Затем медленно и осторожно продолжил:
– С другой стороны, если ты сама себе доставляешь боль таким признанием, то нам, возможно, стоило бы поговорить об этом. Думаю, такая беседа принесла бы пользу. Только, к сожалению, нам придется ее отложить.
Его саркастический тон помог ей немного справиться с волнением. То, что в сентябре причинило ей боль, теперь стало утешением. Он видел не ее, а Надю, и его слова были адресованы исключительно ей. Сюзанна наконец зашла в душевую кабину. Когда она хотела закрыть за собой стеклянную дверь, то заметила, что Михаэль стоит, прислонившись к дверному косяку, и рассматривает ее долгим, испытующим взглядом.
– Я тебя правильно понял? – спросил Михаэль, и слова его прозвучали почти так же, как в прошлый раз.
Она только кивнула в ответ. Он прикусил нижнюю губу и, помолчав несколько секунд, сказал:
– Сегодня я приду очень поздно. Вчера у нас произошел экстренный случай, ты уже в курсе. Сегодня мы всё начинаем с нуля.
– Что же все-таки случилось? – осведомилась Сюзанна.
Он вздохнул:
– Снова один старый знакомый. Только что участвовал в ряде опытов, пропустил одну дозу из-за МТА [13] и никому не сообщил об этом. У него резко поднялось давление, мы думали, что он погибнет. Если сегодня все пройдет гладко, я смогу успеть в «Деметрос» до девяти. Но в крайнем случае буду в девять тридцать.
13
МТА – медико-технический ассистент.
– Ничего не поделаешь, – сказала Сюзанна, сдерживая слезы и желая, чтобы он поскорее ушел.
Казалось, Михаэль боролся с собой, желая обнять ее и не решаясь подойти к ней. Кивнув напоследок, он вышел из ванной.
Когда Сюзанна через полчаса зашла на кухню, Михаэля уже не было дома. На столе лежал свежий номер «Франкфуртер альгемайне» и открытый почтовый конверт без адреса, с двумя билетами на концерт Ниденхофа. К ним скрепкой была прикреплена записка: «С дружеским приветом, Фредерик». Записка закрывала имя исполнителя на билете. Сюзанна предположила, что Фредериком зовут Ниденхофа, отнесла конверт в гостиную и положила его на рояль. Затем приготовила себе кофе и бутерброд с ветчиной. Кроме ветчины в холодильнике была только одна упаковка со свежим сыром, который Сюзанна не любила. Она обратила внимание на то, что в прошлый раз в холодильнике было больше продуктов. Сюзанна не доела бутерброд, выпила полчашки кофе. Кусок не лез в горло при мысли, что она сама подготовила почву для Надиного примирения с Михаэлем. Однако если в дальнейшем их отношения не изменятся, то вряд ли это примирение продлится долго.