Ложь
Шрифт:
Машина остановилась, и оказалось, что я задремала, даже не заметив этого.
– Где мы? – дрожащим голосом прошептала я, осматриваясь.
– Ты знаешь где, – мрачно отрезала подруга.
Автомобиль был припаркован у главных ворот, ведущих на городское кладбище.
– Я не хочу туда! – громко воскликнула я.
– Но ты пойдешь, – заявила Дженни, выбираясь из машины, и открывая дверцу с моей стороны. – Ты пойдешь туда сейчас же!
– Нет, Дженни. – Я зарыдала в голос. – Ты же знаешь, я не могу. Я не могу туда пойти, я не хочу, пожалуйста!
Ее стальная хватка, сжимала мне локоть, когда она волокла меня, а я не могла сопротивляться. В моем теле совсем не осталось сил, я стала прозрачной словно призрак, и подруге не составило труда волочить меня за собой, как кукольник свою марионетку.
Мои ботинки проваливались в грязь, когда мы шли мимо могильных плит.
На меня стала накатывать паника.
Я не хочу туда идти.
Я не хочу видеть Смерть.
Она тут повсюду.
Только не сюда.
Я упала на колени, не желая идти.
– Что ты делаешь?!! – заорала Дженни. Стайка ворон, где-то слева от нас, с криком взлетела в серое небо. – Встань!
Она схватила меня за руки, и потянула на себя. Я поднялась.
– Дженни, не делай этого… пожалуйста, не поступай так со мной.
– Это нужно тебе, Скай. Просто поговори с ним. Как только ты поговоришь с ним, ты придешь в себя…
– Ты ничего не знаешь, Дженни, – прошептала я, глотая слезы. – Это я, понимаешь? Это я сделала!
У нее между бровей залегла морщинка, и она хотела возразить, но я не могла позволить этого:
– Я убила Тома. В тот день я не должна была приходить, я не должна была приходить к нему, и напоминать! Если бы не я, он бы просто… - с моих губ сорвался истерический смешок.
– Просто жил дальше! Он не был ни в чем виноват…
– Ты тоже! – воскликнула Дженни. Ее голос сорвался. Она вскинула голову, помотала из стороны в сторону, словно напоминая себе о том, что есть дела поважнее, чем орать здесь, на меня, и пошла вперед, таща меня за собой за капюшон.
Я стонала, бормоча, чтобы она просто оставила меня здесь, что я вернусь в машину, но Дженни отпустила меня только возле свежей могилы. Я не устояла на ногах, и шлепнулась назад.
Томас Даниель Гордон
Дженни присела рядом со мной.
– Памятника еще нет, – сказала она, еле слышно.
– Ага, - глухо отозвалась я не в силах отвести взгляда от таблички с именем Тома.
Со стороны Дженни послышалось неясное шуршание, и я повернулась к ней. В ее руке была точно такая же фотография, которую днем я прикрепила над своим столом. Она размяла ее, в руке, сглатывая.
Ее глаза остались сухими, хоть и заметно покраснели.
– Я нашла это в своей коробке со старыми фотками, – пояснила она. – Он совсем не изменился, да?
По моим щекам градом скатились слезы, я промычала удовлетворительный ответ.
– Ты знаешь, - Дженни, посмотрела на могилу Тома, и слезы наконец прорвались сквозь ее силу воли. – Я впервые поцеловалась с ним. Еще классе в седьмом, потому что я хотела потренироваться перед тем, как поцелую Алекса. – Дженни рассмеялась, шмыгая носом. С ее подбородка стало капать. – Я бегала за Томом три дня, ты, наверное, помнишь?
Дженни глянула на меня, заплаканными глазами, я кивнула.
– Он прятался от меня в школьном чулане. – Дженни взорвалась смехом, и я улыбнулась сквозь слезы. – Я прижала его к стенке, чтобы он не убежал, и насильно поцеловала его. Это был самый ужасный поцелуй в моей жизни.
Теперь я захохотала.
Мое тело сжималось от внутренней боли, а с губ срывался неконтролируемый смех.
Дженни перестала смеяться, чтобы сказать:
– Думаю, это тоже был самый ужасный поцелуй для него. – Она вытерла нос рукавом, вновь глядя на фотку. – Он потом не разговаривал со мной, и ты приставала к нему, спрашивая, почему он игнорирует меня. Я решила, что никогда не признаюсь, в том, что сделала тогда. Наверное, и он никому не рассказал.
Дженни положила фотографию на его могилу.
– Осталось только двое из нас, – сказала Дженни. Она посмотрела на меня. – Он сейчас в лучшем мире, Скай. Там, где никто не осуждает его. Никто не видит в нем монстра, каким сделал его отец.
Я шумно выдохнула, возводя глаза к небу. Серые, тяжелые тучи, висели над кладбищем, обещая сильный дождь.
– Я никогда не забуду, что он поблагодарил меня за то, что я пришла к нему. Он сказал, я – единственная кто пришел к нему, Джен, – прошептала я.
– Я думаю, что он ждал тебя, Скай. Он знал, что ты придешь, и ждал этого дня. Я думаю, в его голове давно сложился план побега, но он хотел попрощаться с тобой, и попросить прощения.
– Я не винила его, Дженни.
– Я знаю. Я думаю, он тоже знал. – Она помолчала. – Просто он хотел увидеть тебя, до того, как уйдет.
– Я обещала, что приду к нему еще. Я сказала, что приду к нему, что еще раз навещу его…
– И ты пришла. Ты здесь, и ты навестила его. – Дженни расстегнула пуховик, доставая фляжку с коньяком, которую подарил ей Зак, чтобы она спаивала Алекса. Она отвинтила крышку, сделала глоток, и протянула мне. Я осушила половину фляги.
– Вишневая содовая?
– Том любил ее, - усмехнулась Джен.
– Он не был алкоголиком, на самом деле, – сказала я, и подруга пожала плечами:
– Я знала это. Он говорил, что никогда не станет терять контроль над собой ни ради чего. Наверное, не хотел быть похожим на своего отца.
– И он не был. Он был собой. Веселым мальчиком, который хотел, чтобы кто-то дружил с ним, и защищал от злых мальчишек старшего возраста.
Дженни глянула на меня:
– Давай, запомним его именно таким, Скай. Парнем, который умел просить прощения, который был таким сильным, что умел улыбаться, когда рушился его мир. – Дженни вылила на его могилу, остатки вишневой содовой. – А я еще запомню, что он отвратительно целовался.