Ложь
Шрифт:
К тому времени они успели одолеть изрядную часть дороги. Задавший вопрос остановился, присел на ограждение и закурил, а Джоуэл подумал: как только они закуривают, всё сразу всерьез. А еще — и это делает ему честь — подумал, как бы не наговорить лишнего и не навредить репутации Лили Портер. И сказал вот что:
«Нет. Я никогда не видел ее там по ночам. То бишь ни разу не видел ее у него в постели, когда приносил завтрак, — если вы это имеете в виду».
(Джоуэл, конечно, не знал, что Лили Портер практически всегда покидала постель
«Расскажите о прошлой пятнице, Джоуэл», — сказал тот, что сидел на ограждении.
«Не знаю, что именно вас интересует».
«Вы принесли старикану завтрак, а дальше что?» — сказал второй; руки в брюки, он стоял посреди проезжей части, смотрел на гостиницу. Но отсюда ее вряд ли было видно, разве что одно-два окна, колпак дымовой трубы, кусочек крыши да верхушки деревьев.
«Я налил в чашку кофе, почистил апельсин и достал белые перчатки».
«Та-ак… А потом?»
«Может, вам любопытно послушать про белые перчатки?» — Джоуэл решил, что они заинтересуются.
«Мы знаем про белые перчатки, — отозвался один из мужчин. — Что дальше?»
«Я отдал ему газеты».
«Угу…»
Джоуэл услышал, как вдали, на солончаках, в стороне Холма Саттера, урчит автомобиль.
«Вы уверены, что он тогда был жив?» — спросил сидевший на ограждении.
«Когда?»
«В пятницу утром. В час завтрака».
«Должен был. Я…»
«Почему вы говорите «должен был»?»
«Ну, то есть был жив, — поправился Джоуэл. — Он умер в тот день, но гораздо позже. На пляже».
Тот, что стоял посреди дороги, произнес фразу, которая повергла Джоуэла в недоумение:
«Нам сказали иначе. Сказали, что он скончался у себя в комнате».
«Сожалею, — отозвался Джоуэл, — но вас ввели в заблуждение. Он умер на пляже».
Сидевший на ограждении встал, бросил сигарету, затоптал ее. Джоуэл слышал приближение автомобиля, и какая-то часть его сознания (мальчишеская часть) прикидывала, какой он может быть марки; мотор рокотал густым басом — вроде бы дизель, вероятно «мерседес». Мужчина, который встал с ограждения, заговорил, и его голос заглушил шум автомобиля.
«А вот мы полагаем, что, быть может, вы заблуждаетесь, а мы как раз правы. И, быть может, если вы захотите разобраться, вам стоит послушать, что мы имеем сказать. Вы меня понимаете?»
Второй кашлянул, вынул руки из карманов и скрестил их на груди. Джоуэл снова очутился между ними, они стали по бокам.
«Послушайте меня, Джоуэл, и очень внимательно. Идет?» — сказал тот, который выкурил сигарету; он-то в основном и говорил.
«Идет, — кивнул Джоуэл. — Ладно». В душе он трясся от страха. И отчаянно хотел убраться подальше.
«Мы думаем, что на самом деле мистер Маддокс скончался накануне ночью. Понятно? Накануне ночью или, возможно, очень рано утром. В пятницу. Возможно, всего за полчаса до того, как вы явились туда с завтраком. Могло так быть?»
«С какой стати? Все было совершенно иначе».
«А мы говорим, было именно так».
Повисла очень долгая пауза, во время которой мужчины пристально смотрели на Джоуэла, а Джоуэл переводил взгляд с одного на другого, пытаясь — совершенно безуспешно — уразуметь, зачем эти люди, даже не присутствовавшие здесь тогда, упорно твердят, что то, чего не было, было.Случилось.
Автомобиль подъехал уже совсем близко, мотор рокотал почти у самой развилки. Шофер переключил передачу, сбросил скорость, определенно свернет к «АС». Слава богу, подумал Джоуэл, если кто-нибудь появится, я хотя бы передохну.
Но никто не появился.
Они ждали у поворота.
— И что же случилось дальше? — спросила я.
— Ну, они предложили мне шестьсот долларов. Наличными.
— А что вы на это ответили?
«Шестьсот долларов! — крикнул он им. — За что вы предлагаете мне шестьсот долларов?»
«Вы слушали невнимательно, Джоуэл. Очень жаль», — сказал тот, что скрестил руки. Он снова достал свой жетон и играл им, перекладывая с ладони на ладонь. А Джоуэл подумал: играет жетоном словно пушкой, угрожает мне. И, конечно, чем дольше «полицейский» перебрасывал жетон из одной руки в другую, тем шире он расставлял локти, распахивая пиджак и выставляя на обозрение оружие — курносый «магнум».
Джоуэл не знал, что сказать, знал только одно: он не может сказать, что, когда в пятницу утром принес завтрак, Колдер Маддокс был уже мертв. Разве можно сказать такое? Ведь «масса народу видела его мертвого на пляже, мисс Ван-Хорн».
«А как насчет восьми сотен? — вмешался второй. — Что, если мы увеличим сумму до восьмисот долларов, Джоуэл? Тогда вы сможете сказать, что Колдер Маддокс умер в своей постели? И что вы обнаружили его там?»
«Зачем? Зачем вам нужно, чтобы я так говорил?»
Мужчины переглянулись.
Наверно, тут была некая кодовая реплика, некий сигнал, который Джоуэл не умел расшифровать или вообще не уловил. Неожиданно оба, как по команде, повернулись к нему лицом. С усмешкой. Словно и в самом деле играли с ним в какую-то игру, и теперь эта игра закончилась.
«Ладно, — сказал один, вроде как подводя итог, — мы выяснили всё, что хотели».
«Очень жаль, — добавил второй. — Правда очень жаль, что вы не смогли принять наше предложение. Восемьсот долларов на дороге не валяются. Весьма недурственное подспорье, чтобы покрыть часть расходов на учебу. Мы надеялись, вы поймете».
Джоуэл вконец растерялся. Они вроде как намекали, что он что-то им сообщил, что-то необычайно важное, такое, чего, наверно, говорить не стоило. С другой же стороны, кажется, намекали, что он упустил свой шанс, не понял всей подоплеки их предложения.