Ложь
Шрифт:
– Как странно ты об этом говоришь.
– Завтра ты будешь моей… Моей!..
Глава 13
Вот и наступил день свадьбы Вероники и Деметрио. Вирхиния остановила машину у дома и надавила на клаксон.
– Тетечка! – громко позвала она.
– Вирхиния, голубка моя! – Взволнованная донья Сара в нетерпении уже спешила навстречу любимой племяннице, заслышав звук автомобильного рожка.
– А Джонии? Разве он не приехал с тобой? – обеспокоенно
Вероника застыла в горестном оцепенении, услышав ответ Вирхинии.
– Он не захотел приезжать со мной.
– То есть как не захотел? Что ты говоришь? – в один голос спросили донья Сара и дон Теодоро.
– Джонни и Хулио Эстрада остались в поместье, но Хулио сказал, что они приедут следом за мной.
– Вот и славно, так оно даже и к лучшему! – облегченно выдохнула донья Сара.
– Джонни тоже не помешало бы приехать поскорее, тетечка. Свадьба в три, а сейчас уже начало одиннадцатого.
– Не беспокойся, доченька, мужчины одеваются быстро, а вот ты, наоборот, еще должна примерить свое платье. Его принесли вчера. Оно такое миленькое! В этом платье и большой муслиновой шляпке ты будешь похожа на синего мотылечка.
– Вероника уже знает, что я буду ее главной подружкой на свадьбе?
– Я еще ничего не сказала ей, но это неважно, здесь командует не она... О боже, Вероника! Ты меня слышала!..
– Случайно, тетя, – любезно ответила незаметно подошедшая, задумчивая Вероника и с легкой усмешкой добавила, – впрочем, все, что ты сказала, я и сама знала. Не я готовила себе свадьбу, не мне и командовать. Поскольку ты сама выбирала подружек невесты, тетя, я догадывалась, что главной ты выберешь Вирхинию. Единственное, что меня поразило, так это то, что она согласилась.
– Тебя удивляет, что Вирхиния не держит на тебя зла за все твои деяния?
– Меня удивляет, что она захотела поучаствовать в свадебном кортеже дочери мошенника и вора, каким был, по ее словам, мой отец.
– Вероника, что ты говоришь? – негодующе укорил племянницу дон Теодоро.
– Прости меня, дядя, и ты тоже, прости, тетя Сара, но это были слова Вирхинии.
– Мои? – Вирхиния изобразила искреннее удивление.
– А ты уже забыла?
– Когда я могла сказать тебе подобное? Дядя Теодоро, тетечка, не верьте ей. Дядя Роберто умер, и нужно не иметь ни стыда, ни совести, чтобы говорить плохо об умерших. Они были такими, какими были. Я ни о ком не могла сказать такое… и тем более… тем более о несчастном дяде Роберто…
– Вирхиния, ты можешь лгать мне прямо в лицо, отказываясь от своих слов?
– Вероника, дорогая, не будь такой злой. Ты неправильно поняла меня или не расслышала. Я… Ты мне веришь, тетя Сара, правда? Веришь? Клянусь, я не говорила этого, все это – ложь, клянусь!..
– Тебе не нужно клясться, доченька, я никогда не верила этому. Одно время я думала, что Вероника, став счастливой, изменилась, что она перестала быть злой дрянью, стала лучше и добрее, но сейчас я вижу, что это не так!
– Злой дрянью?
– Вот именно, Вероника, хоть мне
– Ах, тетечка, миленькая!
– Не плачь, душенька, Вероника не заслуживает ни одной твоей слезинки. Хочет она или нет, но на свадьбе ты будешь главной подружкой и обновишь свое прелестное платье. Слава богу, это последний день, и мы не будем выносить сор из избы. Ну, идем, Вирхиния, идем!
– Дядя Теодоро, ты слышал? Видел это?
– Да, Вероника, видел и слышал... и, к несчастью, все еще вижу, что прискорбные, жалкие сцены до сих пор не закончились. Тебе обязательно нужно было поссориться и поругаться со всеми даже в свой последний день в этом доме.
– Мне?.. И ты туда же, дядя? Ты тоже говоришь мне о последнем дне?
– С болью в сердце, Вероника, с болью в сердце. Я думал, что ты останешься здесь и будешь самой лучшей из невесток. Я мечтал, что однажды ты станешь матерью моих внуков, и в глубине души надеялся на это.
– Дядя!
– Глупая, несбыточная мечта развеялась, как дым. Я не хочу понапрасну упрекать тебя, Вероника, у меня слишком мало времени на то, чтобы защитить единственного человека, кого я еще люблю в этом мире: моего сына.
– Дядя, я...
– Пойду, позвоню в усадьбу.
– Не нужно, дон Теодоро, – сказал подошедший Хулио Эстрада и посмотрел на Веронику взглядом, полным любви.
– Хулио? – удивился дон Теодоро.
– Мы только что приехали. Я оставил Джонни у дверей его комнаты и послал Вирхинию сказать, что мы уже здесь.
– Спасибо, Хулио, пожалуй, я пойду к нему прямо сейчас.
Вероника побелела, как полотно, и оперлась на спинку кресла, словно боясь, что подогнутся ее колени. Она по-прежнему молчала и не двигалась с места. Хулио Эстрада проводил взглядом медленно идущего по длинному коридору вмиг постаревшего дона Теодоро и подошел к Веронике.
– Прости меня за бестактность, – ласково сказал он, – но я слышал последние слова твоего дяди. Тебе горько и тяжело сейчас...
– Думаю, отрицать это бессмысленно и бесполезно, по крайней мере перед тобой.
– Так должно было случиться, и все же этот день самый счастливый в твоей жизни.
– Что касается Деметрио – да. Я знаю, это из-за него и из-за моей любви к нему все ополчились против меня, словно я должна оплатить кровью право на его любовь. Но это не важно, ведь в жизни все самые важные права оплачиваются кровью и слезами. Вот я и учусь платить по счетам… это трудно, но я перетерплю и сумею выстоять.
– Вероника, я знаю, что ты сильная и отважная, но иногда даже сильным и отважным нужна поддержка, нужен друг, на которого можно опереться.
– Деметрио всегда будет мне опорой.
– Надеюсь, что так, и все же я от чистого сердца предлагаю тебе свою дружбу, хоть и знаю, что Сан Тельмо слишком ревнив, чтобы позволить тебе дружить со мной.
– Хулио, я благодарна тебе, благодарна от всей души.
– Джонни не хотел приезжать… Я чуть ли не силком привез его, чтобы тебе было спокойней.