Ложная слепота (сборник)
Шрифт:
Это не Аманда Бейтс! У существа передо мной было не больше графов, чем у манекена.
– Аманда?
Банда тихонько бредила у меня за спиной.
– В чем дело? – вдруг спросил Шпиндель.
– Я остаюсь, – ответила майор. Без всякого выражения. – Я все равно мертва.
– Что?.. – У Шпинделя не хватало слов. – Сейчас будешь, если не…
– Оставьте меня! – отрезала Бейтс. – Это приказ.
Она запечатала нас в палатке.
Для меня такое было не впервой. Невидимые пальцы и прежде ковырялись в моем мозгу, взбаламучивая грязь и срывая струпья. Воздействие «Роршаха» оказалось намного мощнее, но Челси действовала…
Она называла это «макраме»: глиальные замыкания, каскадные эффекты, шинковка критических ганглиев. Если я зарабатывал на жизнь чтением мозговой архитектуры, Челси ее ремонтировала – находила критические узлы, бросала гальку у истоков памяти и наблюдала, как круги на воде превращаются в волны и сливаются в рокочущий поток где-то в низовьях психики. Она могла за час впаять тебе в мозг счастье, а за три – примирить с тяжелым детством.
Процесс перепайки научился обходиться без людей, как и многие другие области человеческой деятельности до него. Человеческую природу поставили на конвейер, и само человечество из производителя все больше становилось продуктом. И все же искусство Челси озаряло странный старый мир новым светом – верстка мысли не ради всеобщего блага некоего абстрактного общества, а ради простых эгоистичных стремлений индивида.
– Позволь мне подарить тебе счастье, – сказала она.
– Я вполне счастлив.
– Я сделаю тебя еще счастливее. ВКУ, за счет фирмы.
– ВКУ?
– Временную корректировку установок. У меня остались права доступа в «Саксе».
– Меня и так достаточно корректировали. Переправь еще хоть синапс, и я могу превратиться в не пойми, что.
– Глупости, и ты это понимаешь. Иначе ты от каждого переживания становился бы другим человеком.
Я поразмыслил над ее словами.
– Наверное, так и есть.
Но она настаивала, и даже самые убедительные аргументы против счастья со временем перестают работать. В общем, однажды вечером Челси порылась в ящике и вытащила сетку для волос, облепленную жирными серыми шайбами. Сетка оказалась сверхпроводящей паутиной, тонкой, словно туман, чтобы ловить колебания мысли; шайбы – керамическими магнитами, омывавшими мозг собственным полем. Имплантаты Челси были завязаны на базовую станцию, игравшую на интерференционных узорах между этими устройствами.
– Раньше только для размещения магнитов требовалась машина размером с ванну, – Челси уложила меня на диван и расправила сетку на волосах. – Это единственное чудо, которое позволяет совершить такая портативная штуковина. Можно найти горячие точки и даже тряхнуть их как следует, если нужно, но эффекты ТКМС [48] со временем стираются. Для долговременной корректуры придется идти в клинику.
48
ТКМС – транскраниальная магнитная стимуляция (коры головного мозга).
– И что же мы ищем? Подавленные воспоминания?
– Таких не бывает. – Она широко улыбнулась, ободряя меня. – Есть только воспоминания, которые мы предпочитаем игнорировать или обходить, как бы мыслить вокруг них, понимаешь?
– Я думал, ты собиралась подарить мне счастье. Почему…
Челси приложила палец к моим губам.
– Веришь или нет, Лебедь, люди временами предпочитают игнорировать даже счастливые воспоминания. Например, если им понравилось что-то, что они считают неприличным. Или, – она поцеловала меня в лоб, –
– Так мы будем…
– Тянуть фанты. Пока не вытянешь, не узнаешь, что попалось. Закрой глаза.
Где-то между ушами зародилось тихое гудение. Голос Челси вел меня в темноте:
– Только имей в виду: память – не исторический архив. На самом деле это… импровизация. Многое из того, что у тебя ассоциируется с определенным событием, может быть фактически неверно, как бы ясно тебе оно ни вспоминалось. У разума есть странная привычка клеить коллажи, вставлять подробности постфактум. Но это не значит, что память тебе врет. Она честно отражает то, как ты видел мир, и каждое воспоминание влияет на то, как ты видишь его прямо сейчас. Но это не фотографии. Больше похоже на импрессионистские картины. Хорошо?
– Хорошо.
– О! – воскликнула она. – Что-то есть…
– Что?
– Функциональный узел. Задействован постоянно, но несильно, до сознательного восприятия не добирается. Посмотрим, что будет, если…
Мне десять лет, я рано пришел домой и заглянул на кухню, где пахло подгоревшим маслом и чесноком. В соседней комнате ругались папа и Хелен. Откидная крышка кухонного мусоропровода была открыта – временами этого хватало, чтобы мама завелась. Но ссорились они по другой причине. Мать «просто хотела, чтобы всем стало лучше», а папа говорил, «есть же пределы» и «так нельзя». Она отвечала: «Ты не знаешь, на что это похоже», «Ты едва его видишь». Тогда я понял, что родители ссорятся из-за меня. В чем вообще-то не было ничего необычного.
А вот по-настоящему меня испугало то, что папа впервые стал огрызаться.
– К такому нельзя принуждать. Тем более не сказав ни слова. – Отец никогда не кричал: его голос был, как всегда, негромким и ровным, но холоднее, чем я когда-либо слышал, и твердым будто железо.
– Ерунда, – ответила Хелен. – Родители всегда принимают решения за детей, в их интересах, особенно когда дело касается медицинских во…
– Это не медицинский вопрос, – теперь отец повысил голос. – Это…
– Не медицинский вопрос?! О, ты сейчас сам себя превзошел! Глаза открой! Если ты не заметил, ему вырезали половину мозга. Думаешь, он сможет оправиться без нашей помощи? Опять суровая отцовская любовь засвербела? Может, и кормить-поить его запретишь, раз начал?
– Если бы ему требовались мю-опы, врач их прописал бы.
Я чувствовал, как морщусь от незнакомого слова. Из распахнутого мусорного ведра выглядывало что-то маленькое и белое.
– Джим, будь благоразумен! Сири замкнулся в себе, едва со мной разговаривает.
– Они предупреждали, что потребуется время.
– Два года! Ничего дурного в том, чтобы слегка помочь природе. Это ведь не черный рынок! Таблетки продают без рецепта, господи ты мой!
– Дело не в этом.
Пустая склянка из-под таблеток. Вот что выбросил один из них, прежде чем оставить распахнутой крышку Я выудил ее из кухонных отбросов и про себя прочел этикетку:
Bondfast_TN Тип IV
Усилитель -опиоидных рецепторов
Стимулирует зависимость от матери
«Мы укрепляем связь между матерью и ребенком с 2042 года»
– Значит, теперь мужику, который бывает дома всего три месяца в году, хватает, блин, наглости судить о моих родительских способностях? Если хочешь решать, как надо воспитывать сына, то для начала поучаствуй в процессе! А до тех пор – отвали.
– Ты больше не станешь пичкать моего сына этой дрянью, – отчеканил отец.