Ложный король
Шрифт:
– Эта рана убивает меня… – прошептал граф, косясь на почерневшие ногти на пальцах ноги.
– Тебе нужно послушать совета Фермина, – Четта думала, что не найдёт в себе смелости снова предложить ему ампутацию. – Иначе ты можешь умереть.
– Никогда! – сверкнули во мраке темно-зелёные глаза графа. – Никогда, слышишь?! Я не позволю ему отрезать себе ногу!
– Милый…
– Нет! Пусть ищет лекарство… Нож… нож этой белобрысой девки был… отравлен! Очевидно! А раз есть яд, должно быть… и противоядие! Противоядие должно быть!.. Пусть Фермин лучше копается
– Эрнан, ты не хуже меня знаешь, что Фермин – один из лучших лекарей юга. К нему даже обращаются за помощью из академии. Именно у него желают учиться многие врачеватели.
– А какое мне до этого дело?! У меня болит нога! Неужели так сложно понять, чем был намазан проклятый нож этой дряни!
– Фермин уже обращался к другим лекарям и в Скорпионьей норе, и Аквамариновой бухте, написал даже в академию алхимиков Эвдона. Они не знают, что это может быть за яд. Он уже всё перепробовал, все противоядия, которые у него есть! А что, если это новый яд, противоядие от которого ещё не придумали, Эрнан?
– Я не дам ему отрезать себе ногу! – Эрнан грубо отбросил руку жены. – Лучше дай мне воды.
Четта протянула мужу кубок, который стоял здесь же.
– На.
Эрнан сделал первый глоток и тут же выплюнул его, забрызгав и себя, и кровать.
– Почему вода горькая?! – в ярости завопил граф и сплюнул остатки.
– Разве? – испугалась Четта.
– Попробуй сама, – Эрнан оттолкнул протянутый кубок.
Четта сделала глоток.
– Она не горькая, милый, – женщина удивлённо посмотрела на кубок, затем на мужа. – Это обычная вода.
– Ты врёшь!
– Нет. Выпей ещё.
– Нет, принеси другую! Роса! Роса!
Девочка вбежала в покои. В отличие от Четты, она не смогла не поморщиться от отвращения, вдохнув жуткий запах.
– Роса, принеси мне воды!
Эрнан приподнялся на дрожащей слабой руке, выхватил у жены кубок и с размаху швырнул его в служанку. Немая девочка в последний момент успела увернуться от точного броска. Кубок со звоном влетел в стену и отскочил в сторону с огромной вмятиной на боку.
Резкий звук удара больно пронзил виски Эрнана. Он сжал ладонями уши и упал на спину.
– Больно!
– Что ты творишь?! – воскликнула Четта, глядя, как девочка отряхивает обрызганное водой платье, но мгновенно осеклась, видя, какую боль резкие звуки причиняют её мужу. – Прекрати!
– Неси другую воду. Эта отравлена!
Золотая Роса выбежала в зал.
– Эрнан, это всё яд, – попыталась она достучаться до одурманенного отравой разума мужа.
– Нет, это эта баладжерка… – Монтонари схватился за шею, будто что-то начало душить его изнутри. – Баладжерка… Это она, я знаю… Она… Она ночью крутилась у моего кубка и добавила что-то туда, пока думала, что я сплю. Я видел! Надо было отдать её в Дом невест! Мне за неё сотню сибров предлагали!
– Прекрати… Эрнан, прошу тебя, прекрати!
– Золотая Роса хочет меня отравить!
– Никто не хочет тебя отравить!
– Не смей мне врать – я всё видел!
– Золотой Росы не было здесь ночью – я ночевала у твоей двери, – Четта упала на колени рядом с кроватью мужа и схватила его руку, прижав к груди. – Роса спала в своей комнате. Здесь была только я!
Эрнан посмотрел на жену в замешательстве.
– Милый, тебя никто не хочет убить. Это рана. Фермин говорил, что из-за неё тебе может казаться то, чего нет.
В проеме двери снова показалась обёрнутая платком голова Золотой Росы. Девочка, прижимая к груди серебряный кувшин с чистой водой, с опаской посмотрела внутрь комнаты, выглядывая, не кинет ли хозяин в неё чего-нибудь ещё, и, удостоверившись, что опасности нет, вошла.
Эрнан бессильно упал на мокрую подушку и заплакал.
– Мне больно. Если бы только знала, как мне больно…
– Я знаю, – Четта тронула мокрые волосы мужа.
– Нет, не знаешь. Ты даже понятия не имеешь. Посмотри.
Он взглядом показал на свою ногу. Четта и Роса переглянулись. Девочка взяла на себя смелость приподнять повязку. То, что предстало перед их глазами, ужасало всей реальностью серьёзного ранения. Под мизинцем Эрнана, там, где его кожу поцарапало лезвие крошечного ножа Ночной Гарпии, нарывала сочащаяся гноем язва. Кожа вокруг раны вспухла и приобрела пунцовый оттенок.
Четта закрыла лицо рукой, подавив рвотный рефлекс. Было очевидно, что за последние сутки воспаление стало больше и захватило новые ткани.
– Позови Фермина, – тихо сказала она Росе. – Быстрее.
Фермин был тучным, грузным мужчиной. Свою внушительную комплекцию он списывал на замедленное пищеварение и раннюю подагру в то время, как на Вилле де Валента бытовало мнение, что причиной, скорее всего, являлось то, что лекарь семьи Монтонари ел больше кого бы то ни было, не делая различий по плотности блюд между завтраком, обедом и ужином, а также никогда не отказывал себе ни во втором завтраке, ни в полднике, ни во втором обеде, ни в традиционном вечернем чаепитии.
Как все люди его профессии, он носил белый сюртук с красной каймой на рукавах и обвязывал талию – если то пузо, что росло у него прямо под грудью, можно было так назвать, – серым поясом с многочисленными карманами, в которых он, по обычаю, хранил массу флакончиков с целебными настойками, кое- какие инструменты, изготовленные им же таблетки и даже небольшую фляжку с вином. Помимо избыточной массы Фермина отличал и довольно-таки большой рост, как если бы среди его предков отметились великаны. Лекарь был на полторы головы выше даже далеко не низкорослого графа Монтонари, а ладони его были такой величины, что запросто могли вместить с десяток пузырьков с разными снадобьями. Чтобы сшить ему обувь или одежду, сапожникам и портным приходилось использовать в полтора раза больше материалов, что делало лекаря их любимым клиентом. А чтобы накормить – в два раза больше еды, из-за чего граф выделил ему отдельного повара.