Лучи смерти. Из истории геофизического, пучкового, климатического и радиологического оружия

Фейгин Олег Орестович

Как ни удивительно, но на днях мною сделано открытие, практическая разработка которого фактически упразднит войну. Речь идет об изобретенном мною способе электрической передачи на расстояние волны взрыва, причем, судя по примененному методу, передача эта возможна на расстояние тысяч километров… Но при таком ведении войны на расстояниях, мною указанных, война фактически становится безумием и должна быть упразднена. Подробности я опубликую осенью в мемуарах Академии наук… Опыты замедляются необычайною опасностью применяемых веществ, частью весьма взрывчатых, как треххлористый азот, частью крайне ядовитых.

Многие специалисты в области технической физики и химии отнеслись к заявлениям профессора с большим

скептицизмом. Многие, но не все, поскольку уже через несколько дней ученый-изобретатель был найден мертвым прямо в стенах своей лаборатории. Дело было крайне запутанное, и реального убийцу так и не нашли, списав преступление на душевнобольного студента, вскоре скончавшегося от чахотки в тюремном лазарете. Между тем буквально на следующий день после трагедии началась охота за рукописным архивом Филиппова, который должен был содержать детальное описание «луча смерти». Больше всего повезло одному из сотрудников профессора Филиппова, некому Александру Юрьевичу Финн-Енотаевскому. Он попросил безутешную вдову профессора передать ему все научные материалы Филиппова, клятвенно пообещав вернуть рукописи через пару дней. Через несколько недель вдова вспомнила об архиве, но Финн-Енотаевский стал ее убеждать, что ему необходимо еще какое-то время поработать с документами, поскольку некоторые из них необходимо подготовить к печати в память о гениальном авторе. Еще через месяц вдова опять обратилась к бывшему коллеге покойного и вдруг получила неожиданный ответ, что архива больше не существует, поскольку его пришлось уничтожить после того, как Александр Юрьевич обнаружил за собой слежку.

Помощи искать было негде, и безутешная вдова обратилась к знакомым журналистам. Те взяли Финн-Енотаевского в плотную «разработку», и тому пришлось признаться, что самые ценные материалы архива Филиппова уцелели и были переданы надежным людям для публикации за границей. Судя по всему, в состав этих «надежных людей» и входил Петр Никодимович Разуваев, на последние средства выкупивший часть архива Филиппова у Финн-Енотаевского. Между тем в Америку доктор наук Разуваев приехал уже вполне состоятельным человеком, и это может говорить лишь о том, что ему удалось еще в Европе реализовать какие-то материалы профессора Филиппова. Кто же мог быть покупателем столь одиозного открытия, сулившего не только славу «властелина мира», но и массу неприятностей, которые могли ему причинить конкуренты и иностранные разведки? Все становится на свои места, если заметить, что в Америку Петр Никодимович прибыл на яхте «Электра», принадлежащей тогдашнему «радиокоролю» и «отцу беспроводного телеграфа», как в восторге величала небезызвестного Гульельмо Маркони итальянская пресса.

К тому времени этот выдающийся компилятор чужих идей сумел привлечь внимание своими амбициозными проектами пришедшего к власти Бенито Муссолини. Дуче высокомерно потребовал создать для него невиданное чудо-оружие, способное сокрушить мир, и Маркони с большим энтузиазмом принялся за дело. Вскоре на стол итальянского диктатора лег проект, в котором красочно расписывалось, как на основе «собственных гениальных патентов» «отец радио» собирался на большой дистанции поражать живую силу противника и даже выводить из строя его боевую технику. Для осуществления своих грандиозных планов изобретатель-плагиатор собирался использовать некую «новую составляющую эфирной субстанции».

Надо заметить, что несмотря на щедро рассыпаемые вокруг его имени почести Маркони в глубине души прекрасно осознавал свою несостоятельность и как изобретателя, и тем более как ученого. Не сомневался он и в том, что будущие историки радио прекрасно разберутся с его «судьбоносным вкладом в развитие цивилизации», как писали, захлебывалась от восторга, европейские бульварные газеты. Поэтому уже после первых успешных радиотелеграфных опытов на «заимствованных» из чужих изобретений устройствах и приборах Маркони стал при каждом удобном случае с очень таинственным видом намекать в своих бесчисленных интервью о своем «новейшем открытии силового эфирного взаимодействия, которое можно было бы применить в военных целях, создав на его основе “лучи смерти”».

Именно

к такому человеку и устремился доктор Разуваев с выкупленными архивами своего научного руководителя. Судя по всему, зерна идей профессора Филиппова попали на благодатную почву, и в Америку Маркони и Разуваев приплыли в отличном расположении духа. И вот тут сложилась довольно любопытная ситуация. По свидетельству ближайшего окружения радиодельца, доктор Разуваев еще как минимум два раза вступал в деловые отношения с Маркони. И чем дольше развивались эти контакты, тем больше мрачнел итальянский плагиатор – что-то явно не складывалась с творческим наследием профессора Филиппова… Разгадка была проста в своей сенсационности. Как-то раз доктор Разуваев в беседе с одним из биографов Маркони (а таковых у «отца радио», страдающего манией величия, была целая команда) с усмешкой заметил, что неудачи «фашистского лучевого проекта» (к тому времени Маркони вступил в фашистскую партию и стал сенатором) связаны с недостатком некоторых принципиальных деталей, скрытых в российских архивах XVIII в. На недоуменный вопрос биографа Петр Никодимович пояснил, что имел в виду российского минералога А. М. Карамышева, который создал удивительное устройство, с помощью которого еще в 1776 г. смог достичь… полной прозрачности некоторых рудных тел!

К глубокому сожалению, именно о данном аспекте деятельности этого сподвижника М. Ломоносова известно довольно мало. В свое время Александр Матвеевич окончил Екатеринбургское горное училище, затем продолжил образование в Упсальском (Швеция) и Московском университетах, защитил докторскую диссертацию о флоре Западной Сибири под руководством выдающегося шведского естествоиспытателя Карла Линнея и впоследствии стал членом-корреспондентом российской и шведской академий наук. Надо сказать, что Карамышев был довольно известен своими многочисленными трудами по геологии, минералогии и химии.

Между тем рассказ доктора Разуваева косвенным образом подтверждают редакционные материалы последнего номера журнала профессора Филиппова, который так и не попал в печать. Статья «Геогностический метод поиска рудных тел академика Карамышева» начиналась несколько необычно – с восторженных слов писателя, пораженного «поистине фантастическими свойствами магнитных и электромагнитных полей»:

Какое представление мы составили бы себе об окружающих нас предметах, если бы наши глаза были чувствительны не к свету, а к электромагнитным волнам? Динамо-машина во время работы походила бы на пожар, а магнит осуществил бы мечту средневековых мистиков и стал бы вечной лампой, горящей, никогда не сгорая…

Далее шло пространное повествование о замечательном русском ученом, 27 января 1776 г. продемонстрировавшем новый метод исследования полезных ископаемых в Петербургском горном училище. При этом кроме многочисленных студентов и преподавателей присутствовали и несколько известных минералогов. Свое выступление Александр Матвеевич начал такими словами:

Рис. 3.3. Сэмюель Морленд (1625–1695). Портрет работы Питера Лели (1665), видного английского академика, дипломата и ученого-изобретателя XVII в.

Сегодня я покажу вам придуманное мной действие над горными породами. Оное действие сводится к приданию идеальной прозрачности горным телам… Я не раз задумывался на рудниках Урала над сей задачей… Изобретенный мной аппарат пока еще несовершенен, но он уже действует. Вот, смотрите, господа! Сие открытие если не нам, то нашим потомкам зело будет нужно… Еще мала сила оного аппарата, но представьте химика и геогноста (современный геолог. – Прим. авт.), вооруженного сим «просветителем»! И металлург, и геогност, и химик усмотрят под землей всякие руды и металлы, увидят нутро печей, узрят суть чудесных превращений вещества…