Лучи смерти
Шрифт:
— Дальше! — проревел он нетерпеливо.
Страшное оружие
Маклин, не торопясь, наполнил из ближайшей бутылки золотистой влагой свой бокал, осушил его залпом и заскрипел снова:
— Повторяю, такое оружие существует. Немногим известно, джентльмены, что на окраине нашего города живет ученый изобретатель, профессор Джон Монгомери, последнее открытие которого заткнуло за пояс все открытия других ученых, стремившихся создать более совершенное оружие для уничтожения противника на войне. Профессор Монгомери устроил такой прибор, с помощью которого можно превратить в пепел целый город, находясь от него на порядочном расстоянии. Он открыл лучи, которые, встречая на своем пути препятствие, развивают колоссальную теплоту и сжигают все, что обладает
— Профессор Монгомери, старый чудак, живет на окраине в маленькой собственной вилле со взрослой дочерью и домоправительницей, особой весьма воинственного вида и нрава; это может засвидетельствовать мой секретарь Дик Бунс, которому я поручил собрать необходимые сведения и который испытал воинственный нрав леди на своей шкуре. Профессор Монгомери когда-то читал лекции по химии, радиотехнике и электричеству в университете, но в настоящее время он исключительно занят работой в своей лаборатории и ведет замкнутый образ жизни.
О его открытии, о «лучах смерти», больше я вам ничего не могу сказать; впрочем, могу осведомить вас об одном маленьком интересном опыте. Два месяца тому назад профессор Монгомери выстроил в дальнем уголке своего сада небольшой деревянный павильон и поместил в нем дюжину собак. Через два дня после того, как постройка была окончена, ночью случайный прохожий увидел над садом профессора необычайно-сильную мгновенную вспышку пламени и услышал запах гари. Прохожий оказался человеком любопытным и решительным: он пролез через чугунную решетчатую ограду в сад, подошел к тому месту, где он видел пламя, и нашел там кучу обгорелых, еще дымящихся развалин. Прохожий не преминул сообщить об этой странной вещи полиции. Профессора вызвали туда, и он принужден был дать кое-какие сведения, правда, довольно туманного свойства. Оказывается, это был опыт с открытыми им «лучами смерти», опыт в маленьком масштабе. Конечно, джентльмены, вы догадываетесь, что первоначальные сведения об открытии профессора Монгомери я получил от полиции, которую, как вам известно, мы регулярно субсидируем. Инспектор полиции лично осматривал место происшествия, нашел там кучу обгорелых бревен, обгорелые трупы собак и обугленные стволы ближайших деревьев в саду…
— Прекрасно! — прервал его Боб Морган, в волнении вскакивая с кресла, — о чем тут толковать? Кажется, все ясно. Мы должны купить изобретение профессора Монгомери, — и мы его купим, хотя бы на это пришлось ухлопать половину нашего состояния… Это страшное оружие обеспечит нам полную победу над противником, который с минуты на минуту…
— Не горячитесь, Боб! — прервал его в свою очередь нефтяной король, — это вам совсем не к лицу! Так уж сразу и половину нашего состояния!.. Я полагаю, достаточно будет миллиона долларов этому чудаку. Нужно нам сказать, джентльмены, что я пытался неоднократно звонить Монгомери по телефону, но он не захотел со мною разговаривать и весьма грубо послал меня ко всем чертям. Я посылал к нему два раза Дика Нунса, моего секретаря, но его он не принял, и воинственная домоправительница почтенного профессора чуть не вытолкала беднягу в шею, захлопнув дверь перед его носом. Завтра утром я поеду к нему лично и, во что бы то ни стало, куплю его изобретение. Итак, джентльмены, какой суммой я могу располагать? Разумеется, расходы лягут не только на нас, но и на тех, представителями которых мы являемся, — на членов нашей Всемирной Ассоциации Капиталистов; следовательно, эта покупка не особенно растрясет наши карманы… Итак, джентльмены…
— Миллион долларов! — проревел Теренс Джонс, король золота.
— Полтора… Даже, в крайнем случае, два миллиона! — вскричал Боб Морган, стальной король, — это наша последняя ставка.
— Ладно, — проскрипел спокойно Джим Маклин, — я думаю, даже сумма в миллион долларов ошеломит старика Монгомери. Ему моментально пригрезится собственный автомобиль, громадная лаборатория, тысячи ассистентов, с десяток иностранных орденских лент и собственная вилла в Ницце.
Профессор Монгомери сердится
Стрельчатая высокая чугунная ограда отделяла сад профессора от внешнего мира. Высокие двустворчатые чугунные ворота были наглухо закрыты, и зеленые ветви тополей скрывали за зеленой гущиной двухэтажный каменный домик с бельведером и широким балконом второго этажа. Весь дом от основания до железной крыши был перевит кудрями цепкого плюща и вьющегося дикого винограда и совершенно сливался с окружающей его зеленью. От ворот к подъезду вела широкая, усыпанная гравием дорожка, от которой разбегались в глубину сада узкие, сияющие серебристым зернистым песком тропинки. Между четырьмя круглыми белыми колоннами, поддерживавшими балкон, четыре широкие мраморные ступени вели к узкой входной двери. На двери висел жестяный желтый ящик для писем и белела квадратная карточка, на которой четкими крупными буквами было написано:
ПРОФЕССОР МОНГОМЕРИ
НИКОГО И НИКОГДА НЕ ПРИНИМАЕТ,
в доме имеются два свирепых бульдога
и четыре кольтовских револьвера
КРУПНОГО КАЛИБРА.
ПРОХОЖИЙ, УБИРАЙСЯ К ЧЕРТУ!
Газеты и письма опускать в ящик.
У высоких, решетчатых перил балкона матовая зелень тропических растений в деревянных кадках переплеталась в непроницаемую для нескромных взглядов стену, сквозь которую кое-где пробивались золотистые нити солнечных лучей; верх балкона был защищен от дождя и солнца белым тентом. За круглым большим мраморным столом у самых перил в качалке сидел маленький, тщедушный человек и внимательно читал газету. Седая растрепанная грива его волос волной спадала на воротник засаленного сюртука; серая от седины, словно посыпанная молотым перцем, борода веером падала на грудь; горбатый, тонкий нос придавал его физиономии птичье выражение, а маленькие голубые глаза проворно бегали по газетным строкам. Вообще наружность этого человека была слегка комична, и лишь высокий, изрезанный морщинами лоб говорил, что за ним скрывается очаг могучей упорной мысли. Это был профессор Монгомери.
Сначала профессор пробегал газету со скучающим видом, словно ее содержание мало его интересовало, и он просматривал ее в силу привычки; но неожиданно лицо его побагровело; он швырнул на пол широкий серый лист и нервно зашагал по балкону, смешно, по-птичьи подпрыгивая на ходу.
— Какая мерзость! Какая гадость! — сердито забормотал он. — Наглецы! Бандиты! Бумагомараки!
Он подскочил к столу, нервно нажал грушу свисавшего над столом звонка, схватил газету и, сердито комкая ее тонкими обожженными кислотами пальцами, упал в качалку. Через несколько секунд послышался шум тяжелых шагов, и в рамке двери показалась массивная фигура женщины в строгом черном платье. Ее выпуклые желтые ястребиные глаза смотрели зорко и сурово, серые от седины волосы были зачесаны за уши, длинный, горбатый нос неудержимо стремился коснуться трехэтажного подбородка, тонкие бледные губы были презрительно сжаты; фигурой эта особа походила на кирасира, лицом — на самую мрачную ведьму с Брокена.
— Тетушка Джен, будьте добры, позовите Долли! — хмуро произнес профессор, продолжая комкать газету.
— Извините, мистер Монгомери, но это не входит в круг моих обязанностей! — густым басом прогудела тетушка Джен, — осмелюсь напомнить вам, что я обязана готовить пищу, убирать комнаты, охранять ваш покой, подавать на стол, открывать дверь посетителям, заведовать хозяйством, но мы никогда не говорили о роли курьера. Я служу у вас десяток лет, пора бы вам это знать. Очевидно, вам придется нанять лакея!
Апломб, с которым мужественная особа произнесла эту тираду, слегка смутил Монгомери.
— Извините, тетушка Джен… — мягко заговорил он, — это в первый и последний раз. Я так взволнован! Мне испортила настроение эта проклятая газета! Мне необходимо переговорить с Долли. Если вас это затрудняет, я могу сам позвать ее.
— Чтобы это было в последний раз! — грозно произнесла тетушка Джен и величественно удалилась. Профессор опустил на грудь косматую голову и задумался. Он размышлял об испортившей ему настроение газетной заметке.