Лучшая из лучших
Шрифт:
Глава 6
Реализация буддизма
Автомобиль шел по трассе настолько плавно, будто многотонная железная махина запросто игнорировала многочисленные колдобины, на которые так богаты дороги в наших широтах. Отец уверенно вел машину, держа руль одной рукой и активно жестикулируя другой. Дед рядом на пассажирском сиденье простодушно смеялся, как на своем дне рождения, когда в сотый раз рассказал гостям один из бородатых анекдотов и радовался не самой истории, а беззаботной атмосфере родственных посиделок. Было так странно видеть отца, никогда не водившего машину, и деда, с которым Анастасия общалась редко. А потом действие внезапно, как бывает только во сне, переместилось в интерьеры квартиры, и дедушка, указывая
От удивления Настя проснулась. Вот же чушь! Какие трубы, кто склевал… Приснится же такая петля пространственно-временной ахинеи. А нечего на ночь глядя по кладбищам шастать, после этого не только ближний круг умерших, а все покойные родственники до седьмого колена явятся.
Хотя Анастасия дальше третьего никого и не знала.
Но зато, кажется, удалось снять со своей шеи Юлечкин хомут. По-хорошему следовало громко и с чувством поставить точку в этих отношениях, но получилось все почти беззвучно, поскольку таинственный ритуал требовал хранить молчание всю дорогу, до посещения кладбища и после. И это был один из тех редких случаев, когда у абсолютно неконфликтной по своей природе Насти осталось чувство недоскандаленности. Но ломать и без того абсурдный спектакль не хотелось, чтобы не провоцировать новую истерику своей тревожной во всех смыслах подруги, а заодно не остаться виноватой в ее очередной личной драме. Но для себя Анастасия твердо решила, что эта ночная поездка станет последней каплей. Редкая птица склюет целую трубу, не всякая подруга поедет на кладбище закапывать чужие трусы. К такому жизнь Настю не готовила.
Но странно, прокручивая в голове ночные приключения, она с удивлением отметила, что, наряду со злостью на подругу и решимостью больше никогда в жизни не пускать ее на порог, она, Настя, в какой-то степени даже восхищается ее упорством и настойчивостью, которых многим не хватает. Да, такое упорство зачастую неуместно и вредоносно, а настаивать нужно совершенно на другом и с другими людьми, но то обстоятельство, что эта горемыка, переживая очередной удар судьбы, каждый раз находит в себе смелость для новых попыток и силы для очередных отношений, вызывало уважение. И можно сколько угодно отпускать шуточки про слабоумие и отвагу, но себе Настя могла признаться: после столь неудачного опыта она бы не решилась продолжать поиски любви и просто махнула бы рукой на личную жизнь. Собственно, что она и сделала…
Когда ее мечтам о браке и семье положила конец случайная любовница, с которой Настя застукала своего парня в самый ответственный и чертовски неподходящий момент, было горько, но она нашла в себе силы простить и перестать об этом думать. Но болело долго, как заусенец, образовавшийся в самом уголке ногтевой складки – маленький краешек кожи, покрасневший от воспаления, с едва заметным торчащим хвостиком. Как ни пытайся убрать его маникюрным инструментом, хоть миллиметр, но останется на поверхности. И если ни обо что не задевать пальцем, то и вспоминать не станешь. Но именно этот миллиметровый кусочек кожи будет предательски цепляться за все подряд. Можно, конечно, сверху наклеить пластырь, но тогда все вокруг узнают о повреждении. А что делать, если не хочется привлекать внимание? Когда на фиг не сдались чужие жалость и сочувствие, особенно душеспасительные беседы с родственниками и советы подруг, а тебе каждый день приходится старательно избегать больной темы в разговорах с непосредственным виновником травмы.
И Анастасия училась не думать, не помнить и не говорить об этом. Оказалось, не так уж и сложно прощать другого, гораздо труднее научиться прощать себя. А позволить самой себе не нуждаться в прощении – почти невозможно.
На такое, наверное, способны только буддийские монахи: сидят, завернувшись в оранжевые простыни, во дворике монастыря и крутят молитвенные барабаны, а вместе с ними придают вращение вокруг оси метафизического
Когда измена случилась во второй раз, было очень больно и невыносимо обидно. Не столько от самого факта, сколько от момента – аккурат накануне свадьбы, как в мыльной опере. Для полноты картины не хватало, чтобы бывший возлюбленный вскочил с постели, прикрываясь простыней, и произнес сакраментальное: «Дорогая, это не то, о чем ты подумала!»
Не вскочил и говорить ничего не стал, но по глазам было ясно, что понял: за секунду он стал бывшим возлюбленным, за следующую – бывшим женихом, и еще за одну – бывшим другом. Три секунды понадобилось, чтобы пустить паровоз под откос, взорвать рельсы и развеять прах скоропостижно скончавшихся отношений над железнодорожной насыпью, где планировалось построить станцию «Семейное счастье».
Это был уже не заусенец, а осколочный снаряд, попавший в самое незащищенное и уязвимое место – веру в людей. От душевной боли Настя даже плакать не могла, отупела и на несколько дней полностью выпала из жизни.
Позвонила на работу и неумело соврала про внезапную простуду, благо самозанятость в парикмахерском салоне не подразумевает наличие начальства: плати аренду за рабочее место и трудись как задняя левая нога пожелает.
Ничего не хотелось и ни на что не было сил, будто батарейку вынули, а вместо нее залили непонятный мутный раствор, где варились мысли и обиды. Из них образовывались пузыри воображаемых диалогов с человеком, которого она еще пару дней назад рассматривала как будущего мужа.
Но произносить эти запоздалые фразы было некому и незачем, а потому пузыри лопались и превращались в пар, обжигающий и без того израненную душу.
Настя не желала ни с кем обсуждать сложившуюся ситуацию: любые духоподъемные разговоры или слова сочувствия оборачивались бессмысленными тяжкими вздохами, заполняющими паузы, и дурацкими советами из серии «тебе надо на что-нибудь переключиться и отвлечься». Не надо ей было отвлекаться, и надеяться на лучшее она не должна, а уж верить в будущее тем более не обязана. И счастливой быть никому не обещала: ни маме, ни, упаси господи, подругам, ни даже себе. В голове крутился монолог из старого фильма с красавцем Абдуловым в главной роли: «Вот этого от меня никто не может потребовать! Никто! Если ко мне кто-нибудь придет и скажет: “…Ты подумай о себе. Подумай, подумай наконец о себе, о своей счастливой жизни подумай…” – я скажу: “Простите! Простите! Я не обязан быть счастливым! Это единственное, чем я могу не заниматься!”» И Анастасия повторяла вслед за героем фильма: «Я не обязана быть счастливой!»
Нет, облегчение не пришло. А вот сон, на удивление, нормализовался, и беспокойства поубавилось. Когда вдруг осознаешь, что не надо требовать от себя покорения личностных высот, широт и глубин, чтобы втиснуться в узкие рамки общепринятых представлений о пресловутом счастье, жить становится намного проще. Жаль, что это осознание случается поздно и в наименее подходящий для подобных откровений момент.
Обычно в таких случаях говорят – у человека внутри что-то сломалось. У Насти вышло как раз наоборот – что-то починилось. Была достигнута высшая точка эмоциональной реализации души – состояние полного отказа от неоправданных ожиданий искреннего отклика со стороны другого человека. Стали глубоко безразличны клятвы в любви и верности. По хрену, проще говоря. Вот такой эффективный подход, и никаких сферических коней в вакууме. Буддийские монахи позавидовали бы.
Зажужжал смартфон. Когда Анастасия вернулась ночью из незапланированного вояжа, мысли были только о том, чтобы поскорее принять душ и добраться до кровати. Даже телефон забыла на зарядку поставить, и теперь изрядно оголодавший аппарат нетерпеливо вибрировал, требуя немедленно подключить его к розетке, а уж затем отвечать на вызов.
– Алло, – Настя поднесла трубку к уху.
– Анастасия Игоревна, это Ирина из агентства, здравствуйте. У нас с вами на сегодня показ назначен, помните?