Лучшая невеста некроманта
Шрифт:
– Я всегда говорила и буду говорить, Шон, ты ищешь не там. Всмотрись в тени. Найди того, кто в них прячется. Кого-то из твоего прошлого, а не из настоящего. Это проклятье – не дворцовые интриги и не игры королевств. Это что-то личное.
Одна проблема: в юности он не был приятным парнем. Возможно, Шон Баумгартнер был тем, кого называют золотым мальчиком. Он не слишком-то считался с авторитетами, правилами и приличиями. И натворил много дел. Вряд ли он даже способен вспомнить всех, кому перешел дорогу, будучи подростком.
Даже если бы вдруг выяснилось,
И все же Барбара Веллер стала третьей жертвой проклятья. И последней, разумеется, больше он не позволит ни одной девушке надеть на палец его кольцо.
В далекой юности, когда Шон потерял первую любовь, невесту Эллу, ему не хватило опыта распознать темную магию. Зато хватило сил назло всему миру, злорадно посмеивавшемуся над его болью, стать лучшим из лучших в Вербии.
Лишь потратив тысячи часов на обучение и тренировки, заполучив место во дворце, став тем, чье имя произносят, опасливо оглядываясь, он позволил себе полюбить снова. Уже более сдержанно, осознанно, той взрослой любовью, которая романтике и глупостям предпочитает доверие и дружбу. Диана, его помощница, не сразу согласилась стать его женой. Лишь убедившись, что Шон – вовсе не тот мужчина, который запирает супругу в доме, лишая всяких шансов сделать карьеру, она согласилась стать его женой.
После ее смерти он поклялся никогда больше не любить. Очевидно, по всем признакам, проклятье было замешано на чувствах. Как только он влюблялся, невидимый таинственный враг тут же лишал самого дорогого.
Шон не собирался жениться на Барбаре, король настоял, утверждая, что проклятье не подействует на фрейлину, женщину, которую он даже не видел! А теперь по его вине девушка мертва.
И он понятия не имеет, с какой стороны подступиться к новым поискам врага.
Стук каблуков Катрин вскоре затих, и дом погрузился в тишину. Ненадолго, впрочем. Чуткий слух уловил скрип входной двери, а затем Шон Баумгартнер одним прыжком взвился на ноги.
Снизу раздался истошный крик Катрин.
За те секунды, что он преодолевал лестницу, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, Шон успел подумать и о том, какой безумный сегодня день, и о том, что если Катрин кричала, потому что обнаружила сломанный каблук или что-то в этом роде, на один труп в саду станет больше, и о том, что, возможно, отставка – не так уж и плохо. Его состояния хватит, чтобы прикупить какой-нибудь виноградничек со старинным замком в придачу и жить в нем в свое удовольствие.
К его величайшему сожалению, все оказалось намного серьезнее.
– Айван, я же просил ее упокоить!
Из недр дома, наверняка тоже разбуженный криком, выскочил взъерошенный сонный помощник.
Надо сказать, в такой суматохе не было необходимости. Катрин и сама обладала достаточной силой, чтобы справиться с умертвием, а кричала, видимо, от неожиданности. Не каждый вечер, уезжая от любовника, вместо слуги за дверью обнаруживаешь мертвяка.
Но, присмотревшись,
Женщина безуспешно бросала в нее пылающие шары, электрические импульсы и другие простенькие заклятия общего профиля, а умертвие даже не шаталось! И леди Вольгурт была близка к панике.
Айван примерился было к нежити, чтобы отработать по привычному сценарию: сбить с ног, утащить на задний двор и там упокоить, но прежде, чем он успел что-либо предпринять, по загривку Барбары последовал мощный удар лопатой, сбивший ее с ног.
– Мяф!
– Простите, – Ува смущенно улыбнулась и спрятала за спину лопату, – первое, что под руку попалось.
– Что ты здесь делаешь, я же отправил тебя домой? – спросил Шон, спускаясь.
После салюта гости начали расходиться и, под предлогом неважного самочувствия, он быстренько увел Уву наверх. Пришлось отдать ей пару вещей Айвана, потому что ее платье оказалось безнадежно изорвано, а ходить по улицам в свадебном было бы неразумно. Она и сейчас в них стояла: слегка мешковатых штанах и рубашке. С распущенными иссиня черными локонами, совсем юная, но в то же время уже обладающая той неповторимой красотой, которая притягивает взгляд. Интересно, кто ее родители? У сиротки вполне могут быть секреты.
А еще она забавно покраснела.
– Я и пошла домой. А за мной увязался вон, – кивнула на деловито вылизывающегося не то кота, не то козленка, не то еще какую зверушку, – Мяф.
Мяф? Она назвала сгусток темной энергии смертельного проклятья Мяфом?
– Я давай его ловить, и смотрю – идет. Умертвие. Думаю: наше или не наше? Решила проследить. Если сюда пойдет, то наше. А если не сюда, то сдам его первому встречному стражу. Ну и вот.
Боги, он даже умилился. Девчонка выслеживала по темным улицам восставшего мертвеца, чтобы уберечь чужой секрет некроманта, которого увидела впервые в жизни.
– А вы что тут делаете так поздно? – с интересом спросила эта непосредственность у Катрин, уже оправившейся от шока и вновь напустившей на себя холодную вежливость.
– Так! – Шон понял, что стоит вмешаться, пока Катрин, с присущей ей стервозностью, в красках не расписала, зачем именно осталась после праздника.
Хотя вряд ли Ува Хендрикс такая уж наивная. Скорее, просто не удержалась от издевки в отместку. Но все же Шон вдруг подумал, что ему бы не хотелось выглядеть в глазах Увы тем козлом, который занимается сексом с любовницей прямо в день гибели жены.
Хотя как еще он должен выглядеть, если это правда?
– А вообще… я тут подумала… – Девчонка закусила губу, но набралась смелости и на одном дыхании выпалила. – Раз уж у нас с вами столько общих секретов, может, у вас найдется работа? Любая! По дому или в саду, например. Я много не попрошу, только чтобы хватало на комнату и еду!
– Это исклю… – начал было Шон, но его перебил Айван.
– О, а я давно прошу помощника! Может, возьмем?
– Помощника, а не помощницу. Это немного разные вещи.