Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Дозуа Гарднер

Риа сидела так тихо, что Леон почти забыл о ней.

Он поерзал в кресле:

– Думаю, вы рассказали мне не все.

– Мы выставили его на продажу как средство от повышенной тревожности.

– И?..

Риа резко встала:

– Я подожду за дверью.

И быстро вышла.

Бюль опять закатил глаза.

– Как бы ты заставил людей принимать средство от беспокойства? Многих-многих людей? То есть если бы тебе поручили эту работу, выделили бы бюджет…

Леон разрывался

между желанием броситься за Риа и магнетическим притяжением Бюля. Он пожал плечами:

– Так же, как и любое лекарство. Подправить список симптомов, убедить побольше людей, что они больны. Поднять в СМИ шум об опасности эпидемии. Это просто. Страх делает продажи. Эпидемия страха? Господи, да проще не бывает! Даже слишком просто. Задействовать страховые компании, снизить цену на препарат, чтобы курс лечения обходился дешевле, чем курс объяснений, почему человеку не надо лечиться.

– Ты похож на меня, Леон, – сказал Бюль. – Да.

– Да?

Очередная улыбочка из серии «Мы с тобой знаем свет».

– Да.

– О… Сколько?

– В том-то и дело. Сперва мы испробовали его на небольшом сегменте рынка. В Стране Басков. Местные власти проявили большое понимание. У нас была возможность пробовать разные настройки. Там живут самые медиазависимые люди на планете: они и СМИ сейчас – как японцы и электроника в прошлом веке. Если они повелись…

– Сколько?

– Около миллиона. Больше половины населения.

– Вы создали биологическое оружие, заражающее человека способностью к вероятностным оценкам, и поразили им миллион басков?

– Крах лотерей. Тогда я понял, что удалось. Продажи лотерейных билетов упали более чем на восемьдесят процентов. Их как корова языком слизала.

– После чего подруга проломила вам голову?

– М-да.

Костюм с каждой секундой жал все больше. Леон опасался, что, если задержится слишком долго – застрянет, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Мне пора идти.

– С точки зрения эволюции, слабая способность к оценке рисков – преимущество.

Леон медленно кивнул.

– Да, тут я соглашусь. Без нее невозможна предприимчивость…

– …Тяга к освоению новых земель, посягательство на красотку-обезьянку с соседнего дерева, рождение ребенка, которого неизвестно, чем прокормить…

– А ваши вероятностные вулканы потухли?

– В большинстве, – сказал Бюль. – Но это было ожидаемо. Так у людей, переселившихся в города, падает уровень рождаемости. И тем не менее человечество все больше переселяется в города и притом не вымирает. Социальные перемены требуют времени.

– И тогда ваша подруга проломила вам голову.

– Перестань повторять.

Леон встал.

– Пойду-ка я поищу Риа.

Бюль недовольно хмыкнул.

– Иди.

И спроси, почему она не доделала начатого. Спроси, решилась ли она сразу, на месте, или планировала загодя. И спроси, почему она схватилась за кофейник, а не за хлебный нож. Потому что я, знаешь ли, этого не понимаю.

Леон в неуклюжем перенадутом костюме пятился к выходу. Забираясь в шлюз, слушая шипение воздуха, он старался не думать о Риа, навалившейся на грудь старику, поднимающей и опускающей наполненный кофейник.

Она ждала его на той стороне, тоже раздувшаяся пузырем.

– Идем, – сказала она и взяла его за руку, так что склеились прорезиненные ладони перчаток. Риа чуть ли не волоком протащила его через многочисленные комнаты тела Бюля, задержалась на последнем пороге, потом развернула Леона и рванула шнурок, разделивший комбинезон надвое, так что два безжизненных куска осели на землю. Леон выдохнул, только теперь поняв, что задерживал дыхание. Прохладный воздух коснулся покрывшей его тело пленки пота.

Риа уже раскрыла свой костюм, показав раскрасневшееся потное лицо и свалявшиеся волосы. На рукавах под мышками темнели кольца пота. Старательный служащий подошел забрать костюмы. Риа равнодушно поблагодарила и направилась к выходу.

– Не думала, что он это сделает, – сказала она, оказавшись снаружи, вне сердцевины Бюля.

– Ты пыталась его убить, – сказал Леон. Он смотрел на ее руки с ровно обрезанными аккуратными ногтями и крупными суставами. Он представлял, как вздувались жилы у нее на спине – словно парусные канаты в сильный ветер, – напрягаясь от тяжести серебряного кофейника.

Риа вытерла руки о штанины и засунула в карманы – неловко, без следа прежней самоуверенности.

– Я этого не стыжусь. Горжусь. Не всякий бы решился. Если бы не я, ты и все, кого ты знаешь, уже бы… – Она выдернула руки из карманов, сжала в кулаки. И покачала головой. – Я думала, он тебе расскажет, чем нам понравилась твоя дипломная работа. Тогда мы могли бы обсудить твое место здесь.

– Ты о ней никогда не заговаривала, – ответил Леон. – А то я бы избавил вас от лишних хлопот. Я о ней говорить не буду.

Риа покачала головой.

– Это Бюль. Если мы что-то задумали, ты нас не остановишь. Я тебя не запугиваю – просто таков факт. Если мы решим повторить твой эксперимент, то сделаем в любом масштабе.

– Но я в нем участвовать не буду, – сказал он. – Это важно.

– Не так важно, как тебе кажется. И, если ты думаешь, что сможешь уклониться от роли, которую тебе предназначил Бюль, тебя ждут сюрпризы. Мы можем исполнить любое твое желание.

– Не можете, – проговорил он. – Если я что и знаю, так только это.