Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Дозуа Гарднер

Накаде это в голову не пришло, и потому она промолчала.

– А умного было вот что, – продолжала Дос-Орсос. – Он отправил нас туда не просто так. Сначала он нас переодел в скромные платья. Велел одной из своих девушек нас причесать, так что мы стали похожи на школьниц. Заказал у печатника бланки, где на пяти или шести языках значилось: «Благотворительная ассоциация. Заслуженный отдых для бедных и обездоленных», или что-то вроде того, официально и впечатляюще. И мы сразу же превратились из компании беглых нищенок в респектабельных сборщиц благотворительных пожертвований. За час мы собирали больше денег, чем любой из

тамошних нищих за день, а каждый, кто вносил пожертвование, получал от нас выписанную под копирку квитанцию о сданных деньгах.

– А сутенер получал свою копию, – вставила Накада, – и точно знал, что вы ничего не припрятали.

– Всем хорошо, – сказала Дос-Орсос.

– А епископы? Поі [87] ? – спросила Накада.

– «Не оскверняй дочери твоей, допуская ее до блуда, чтобы не блудодействовала земля и не наполнилась земля развратом» [88] , – процитировала Дос-Орсос, а Накада решила, что это ее слова.

Позже она задумалась, что бывшая монахиня рассказала свою историю не для того, чтобы Накада прониклась к ней сочувствием, а для чего-то еще.

87

Сводники (греч.).

88

Книга Левит 19: 29.

Я провела там не один день и даже не одну неделю. Все: Министерство, генерал Араки, Калифат, даже Дос-Орсос – хотели только одного. Даже, кажется, Нода скорей предпочла бы, чтобы Дос-Орсос оказалась не пророчицей, а мученицей. Но я была там не ради них. Не ради Ноды или Дос-Орсос, не ради политиков вместе с Араки, и уж конечно, я больше не могла врать себе, будто я там ради исполнения долга перед своим ведомством. Школа «Чистой земли» говорит, что если получить заступничество Будды Амитабхи, можно достичь спасения и за одну жизнь. Насчет того, каким образом этого добиться, мнения расходятся. Одни говорят, что если повторять его имя, в следующий раз родишься не в этом мире, а в «Чистой земле», откуда все попадают в Нирвану. Другие – что Нирвана и есть «Чистая земля». Единственное, что я знаю сама, это что в нашей жизни для Амитабхи нет места.

Из записной книжки лейтенанта медицинского корпуса Чие Накады

Она выглянула из окна на улицу – не из прежнего номера в недостроенной гостинице, а из квартирки, которую нашла себе сама в городе под названием Пергамо, в доме, построенном в псевдороманском стиле, – и увидела площадь, заполненную людьми, которые двигались в безмолвной процессии. Они были одеты в белые балахоны и высокие черные колпаки. В руках они несли огромные, едва ли не в человеческий рост, свечи. Все были босиком, и оттого шли бесшумно.

Примерно каждый десятый нес в руках колокольчик. Далее, за всеми этими людьми, плыли огромные золоченые паланкины, где в центре, в окружении свечей, располагались статуи: бородатого царя в пурпурных одеждах, сидевшего или стоявшего в полный рост, женщины в белом с младенцем на руках и еще одной, плачущей женщины в черном. Каждый паланкин был накрыт

пологом с бахромой, с хрустальными подвесками и серебряными зеркальцами размером не больше монетки, в которых играли отсветы огня. Накада слышала их перезвон сквозь звяканье колокольчиков.

Она спустилась вниз и вышла на площадь. В темноте за шествием наблюдала толпа зевак. Время от времени кто-то из процессии что-то выкрикивал, и толпа отзывалась хором. Многие были одеты в форму, какой Накада раньше не видела: красный плащ с крестом в виде семиконечной звезды. Форма была потрепанной, но чистой. У многих на груди крепилась планка с именем.

Накада заметила такой же семиконечный крест на угловом выступе одного из зданий и поняла, что все эти люди, которых она принимала за бывших партизан или антильских аборигенов, были всего-навсего местными служащими и членами их семей.

И тут, после процессии и паланкинов, на площади появились механические фигуры.

Там были всадники, больше, чем в натуральную величину, подсвеченные изнутри электрическим светом, на лошадях, у которых при движении из сочленений вырывался пар. Там был тот самый дракон, рычавший на их санитарный катер, но теперь его обгоревшая голова снова была в полном порядке. Были чудовища со страшными головами и глазами по всему телу. На колесах передвигались макеты городов, храмов и замков, где светилось каждое окошко.

Города ехали в том же порядке, в каком их перечисляли Семенов и Дос-Орсос: Эфесо, Эсмирна, Пергамо, Тиатира, Сард, Филадельфия, Лаодекия. Накада считала.

На центральной площади распятые епископы наблюдали за потешным боем красного змея и ангела в золотых доспехах. Накада заметила Ишино, который следил за сражением с благоговейным восторгом. В подмостках открылся люк, змей провалился в него, и толпа встретила это радостными воплями.

Дос-Орсос не было видно. Подняв глаза, Накада заметила, как в окне бывшей монахини мелькнуло белое одеяние. Выбравшись из толпы, она двинулась к дому Дос-Орсос.

Бывшая монахиня сидела на кровати. Перед ней на одеяле лежала открытая аптечка Накады. Значит, нашла или кто-то – Нода? хотя вряд ли Нода – ей показал потайную панель, за которой хранились экспериментальные ампулы Кавабаты.

– Они так ходят каждую ночь, – сказала Дос-Орсос, глядя в окно. – Без свечей, но с факелами.

Что-то бахнуло, как пушка, и где-то высоко над головами раскрылась звезда, залившая комнату красноватым светом.

– «И я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри» [89] .

89

Откровение 6: 1.

Дос-Орсос повернулась к Накаде.

– Не имеет значения, кто создал бомбу, – сказала она. – Может быть, и епископы. Сами создали и сами ее боялись. Не имеет значения, кто ее взорвал и почему, во имя Дос-Орсос, епископов или калифа Кордовы.

– Или регента Йошино, – продолжила Накада.

Дос-Орсос кивнула.

Во дворе запели трубы. Накада тоже выглянула в окно. Трон был поднят, на нем восседал седовласый человек в европейском одеянии. Перед троном стояли семь ангелов, и каждый держал в руках открытую книгу.