Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
Мальчишка не отозвался. Накада оглянулась на него. Его юное лицо было бесстрастным, как у лунатика. Она вспомнила, что давно не слышала его голоса.
Поднявшись на борт, Накада увидела на корме несколько пробоин. Между опорными балками, торчавшими из цемента, бурлила бурая вода. Палуба в прогалинах между горами желтых ведомственных аптечек напоминала Пачакамак [82] после землетрясения: вывернутые доски, стальные тросы, трепещущие на ветру обрывки белых лент безопасности.
82
Пачакамак –
Заглянув в одну из аптечек, Накада велела Ишино ждать на палубе.
Ей не раз доводилось входить в приемный покой, но такого она никогда не видела. В углу горой, сброшенные как попало, лежали мертвые, почти все молодые, одетые кто в андалусскую форму, кто в антильскую. Те, что оказались внизу, намокли от крови, своей и чужой. Крови натекло столько, что она стояла лужами на пластиковом полу, дренажные отверстия не справлялись. Рядом, на койках в несколько ярусов, тоже лежали мертвецы, которых, по-видимому, врачи поначалу еще надеялись спасти.
В дальнем углу сидел в кресле помощник врача, примерно одних лет с Ишино. Он спал. Накада уже хотела его разбудить, как вдруг из соседней палаты послышался голос.
Там были живые. Накада увидела четыре операционных стола, возле каждого – сержанта-хирурга, операционных сестер и санитаров, все с руками в крови по локоть, и еще сестер и санитаров, возле коек готовивших раненых к операции, и тела умерших на операционных столах.
Сестры и санитары двигались с таким видом, будто вот-вот рухнут в обморок. Голос, который услышала Накада, исходил, как ей сначала показалось, от одного из пациентов. Однажды она уже слышала такой голос в Сиаме у раненого, подорвавшегося на противопехотной мине, во время операции, когда врачи извлекали крупный осколок из передней доли мозга. Голос звучал так же – низкий, замедленный, будто издалека, будто человек беседовал с не видимыми никому обитателями другого мира.
Но через минуту Накада поняла, что голос принадлежал хирургу. Она понаблюдала немного и подивилась, как он еще держится на ногах, хотя наверняка и сам не помнит, когда в последний раз спал.
Накада вернулась в приемный покой.
– Санитар, – позвала она.
Ей пришлось сказать это дважды, прежде чем мальчишка открыл глаза.
– Что?
– Где здесь главный врач? – спросила Накада.
Помощник врача потер лоб, огляделся, кажется, не замечая мертвых, посмотрел на Накаду.
– Разве это не вы?
Накада выпрямилась.
– Ладно, спи, – сказала она.
Она прошла через операционную в третью палату, где лежали раненые после операции, и дальше, в следующую, где раньше, наверное, выдавали лекарства, когда здесь были лекарства, и дальше, в ординаторскую, где не было ординаторов. Зато там Накада нашла капрала-аптекаршу, женщину средних лет, которая спала на полу за письменным столом.
Накада наклонилась, потрясла ее за плечо. Женщина села.
– Что?
– Не знаете, где главный врач?
Аптекарша покачала головой.
– Погиб, – сказала она. – Два дня назад. Ракетный снаряд.
Тут она заметила планку с именем на куртке Накады.
– Это ваше имя?
– Чье же еще?
– Погодите, – сказала аптекарша.
Она поднялась, подошла к сумке, на которой было написано «Почта», пошарила и достала круглый футляр. На бумажке, приклеенной сбоку, значилось имя: Накада.
Накада взяла футляр, сунула в рукав. Окинула взглядом комнату.
– Опиум есть? – спросила она у аптекарши.
Та вытаращила глаза.
– Забудьте, – сказала Накада.
Накада вышла на палубу
«Два месяца назад в верховья Акуамагны с заданием, сходным с Вашим, была направлена лейтенант медицинского корпуса, врач Савако Нода, ветеран с пятилетним опытом, специалист по Антилии и Варяжской Руси. Поскольку после прибытия Ноды в Ла Виторию все контакты с ней были прерваны, в Министерстве ее считали погибшей. При собеседовании с Вами решено было не сообщать Вам эту информацию. Но обстоятельства изменились. Через три дня после событий в Эспирито-Санто наши агенты перехватили материал, по-видимому, отснятый организацией Дос-Орсос. Пленку и цилиндр со звуковым сопровождением. По сути дела, это нарезка пропагандистских роликов. В одном из них снялась Савако Нода. И, насколько мы можем судить, снялась добровольно. Ваше задание остается прежним. Но, учитывая сложившуюся ситуацию, в частности события в Эспирито-Санто, Ваше предприятие может оказаться под угрозой».
Накада скатала письмо в трубку и вернула в футляр. Не застегнув зажим, она бросила его в воду. Футляр немного попрыгал на волнах среди пены, потом утонул.
Ишино сидел на стальном тросе, тянувшемся к разрушенной секции медпункта, болтал обутой в сандалию ногой над черной водой и глазел на небо, перечеркнутое арками ракетных снарядов.
– Пошли, – сказала она.
Мальчишка послушно соскочил с троса и пошел следом за ней в плавучий док.
– Нашли главного врача? – спросил Шираока.
Накада покачала головой.
– Никакого главного врача здесь нет.
Она перебралась через борт и села на палубу, бросив рядом свою сумку.
– Давайте заправляйтесь, – сказала она, – и пора двигаться дальше.
– Куда? – спросил Шираока.
Накада смотрела на него невидящим взглядом. Потом отвернулась.
– Сами знаете куда, – сказала она.
Перед глазами у нее стоял хирург.
– Туда смотрите, доктор? – сказал Шираока, кивнув в сторону Ла Витории, где гибли люди. – Это война. Это Антилия. Сюда едут через океан, чтобы что-то изменить в мире, чтобы изменить мир… Люди мечтают об этом тысячу лет с тех самых чертовых пор, как здесь появились чертовы епископы! С чего вы взяли, будто вы лучше других и у вас что-то получится?
Накада подобрала сумку и поднялась. Начинался дождь.
– Идем вверх по течению, – сказала она.
– Зачем? – не сдавался Шираока. – Вы посмотрите, что делается! Какого хрена вам там понадобилось?
Накада спустилась в трюм. Вытянулась на операционном столе и закрыла глаза. Дождь стучал по пластиковой посудине, а через некоторое время заработали турбины, и катер двинулся с места.
Вверх по течению.
После Ла Витории здесь был другой мир. На берегах то и дело попадались установленные Министерством желто-голубые баннеры, оптимистично обещавшие всем, кто решит переселиться в закрытую зону, мир и безопасность, и хотя санитарный катер двигался в противоположном направлении, эти слова вселяли надежду даже в его пассажиров. Начавшийся ниже по течению дождь лег плотной завесой, отделив баннеры от войны и тяжелых воспоминаний. Катер шел вверх, мимо зеленых берегов, казалось, не знавших, что такое насилие, в тишине, так не похожей на мертвое безмолвие Эспирито-Санто, и на реке не было никого, кроме них. Вскоре Ишино снова начал разговаривать, к Хаяши вернулась улыбка, и даже Шираока, похоже, решил заключить с Накадой если не мир, то по крайней мере временное соглашение о прекращении огня.