Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Дозуа Гарднер

– Конечно. – Я пожал плечами. – До шестидесятых годов марсиане могли существовать. После этого марсиане закончились.

– Хм… не совсем. – Карл взмахнул рукой. – Одно из лучших произведений на диске – «Роза для Экклезиаста». Роджер Желязны написал этот рассказ в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, и там есть марсиане. А во многих рассказах, созданных раньше, описания Марса, напротив, довольно близки к истине. Но в общем вы правы: представления о Марсе существенно изменились во второй половине прошлого века и хотя стали ближе к реальности, но утратили большую часть своего романтизма.

Карл закрыл нож

и положил его на стол.

– Такие рассказы Джефф не читает. «Кассета бессмертия» Артура Кларка, «Во дворце марсианских царей» Джона Варли… Если картины Марса близки к тому, что мы знаем, он их игнорирует. Почему? Потому что это напоминает ему о том, где он находится…

– Значит, он читает более старые произведения?

– Точно. – Карл кивнул. – «Марсианская одиссея» Стэнли Вейнбаума, «Зачарованная деревня» Ван Вогта, «Воин Марса» Отиса Клайна, – чем дальше от реальности, тем больше они ему нравятся. Потому что эти истории не об унылой безжизненной планете, а о территории коренных марсиан, затерянных городов, каналов…

– Ладно, я понял.

– Нет. не думаю, что вы поняли… потому что я и сам этого не понимаю. Могу сказать лишь, что Джефф отдаляется от нас. С каждым днем он уходит з свой мир все дальше и дальше… и я не рассчитываю на его возвращение.

Я не поверил своим ушам и удивленно посмотрел на доктора:

– Господи, Карл… И что же мне делать?

– А что вы можете сделать? – Он откинулся на спинку кресла. – Не так уж много. Буду с вами откровенен: мне это не по зубам. Я не смогу вылечить его здесь, так что придется подождать, пока он вернется на Землю.

– До следующего корабля еще четырнадцать месяцев или около того.

– Знаю… я тоже улечу на нем. Но есть и хорошие новости: мой пациент доволен и не представляет угрозы… разве что произойдет несчастный случай, но, чтобы этого избежать, я рекомендую освободить его от работы, связанной с выходом наружу.

– Договорились.

Не хватало мне только работника, страдающего галлюцинациями на поверхности планеты! Когда речь заходит о человеческом факторе, Марс всегда беспощаден. Одна роковая ошибка может стоить жизни не только вам, но и тем, хто находится рядом.

– Я так понимаю, вы тоже хотите, чтобы я обеспечил его отдельным жильем?

– Это не повредит. – Доктор усмехнулся. – Пока он находится в своем мире, он счастлив. Не перечьте ему, дайте все, чего он попросит… по крайней мере, в разумных пределах. И оставьте его в покое. Я понаблюдаю за ним и дам знать, если его состояние изменится в ту или иную сторону.

– Надеюсь, оно изменится к лучшему.

– Конечно, но я бы на это не очень рассчитывал. – Карл посмотрел мне в глаза. – Смиритесь, шеф. Один из ваших парней превращается в марсианина.

Я отстранил Джеффа от работ на поверхности и проинформировал бригадиров, что ему запрещено выходить наружу без сопровождающих или специального разрешения. Затем я поручил ему оранжерею, отделку интерьеров и всякое такое. Это назначение я собирался объяснить дозой радиации, которая может превысить норму и вызвать у него лучевую болезнь, если он продолжит гулять по Марсу. Но он не стал оспаривать мое решение и принял его с той же спокойной, жутковатой улыбкой, которой в последнее время одаривал всех вокруг.

Также я выделил ему маленькую комнату

на втором уровне. Как и ожидалось. это вызвало жалобы тех, кто все еще стоял в очереди, но в большинстве своем люди все-таки понимали, что Джеффу действительно нужно уединение.

После переезда он тут же сменил входной пароль, чем немало меня удивил. Этот поступок противоречил правилам станции: генеральный директор и служба безопасности должны были знать пароли от всех дверей. Впрочем, Карл заверил меня, что Джефф не желал никому зла. Он просто не хотел, чтобы кто-то входил в его комнату, и такая небольшая поблажка вполне могла улучшить его состояние. Я согласился, хотя и неохотно.

Какое-то время Джефф не создавал проблем. Он безропотно принял свои обязанности и с работой, судя по отчетам, справлялся прекрасно. Карл держал меня в курсе: его пациент не проявлял никакого интереса к окружающим, но и хуже ему не становилось. По крайней мере, он больше не рассказывал всем подряд о марсианских принцессах и не цитировал по рации отрывки из научной фантастики.

И тем не менее изредка что-нибудь да происходило. Однажды ко мне пришел с необычным запросом начальник снабжения: Джефф попросил несколько стопок конопляной бумаги и столько соевых чернил, сколько удастся выделить под его нужды. Поскольку и то, и другое являлось побочным продуктом оранжерей – как станции Арсия, так и других колоний, – эти расходные материалы не импортировались с Земли, и потому мы не испытывали в них недостатка. Но что Джефф собирался делать с таким количеством письменного материала? Я спросил у Карла, не ведет ли Джефф дневник, и доктор опроверг мою догадку. Он сказал, что просьбу его пациента лучше удовлетворить, если только бумага и чернила не являются редким товаром. Я согласился и на это, попросив, впрочем, начальника снабжения вычесть стоимость материалов из зарплаты Джеффа.

Вскоре после этого ко мне обратилась одна из связисток. Джефф попросил ее послать остальным колониям сообщение: его интересовали любые рассказы и романы о Марсе, какие только найдутся у колонистов. Особенно хотелось ему получить работы Брэдбери, Бэрроуза и Брэкетт, хотя годились и Муркок, и Старджон, и Уильямсон. В обмен Джефф предлагал произведения с диска, который он снял с «Феникса».

В этом тоже не было ничего страшного. Тогда Солнце находилось между Землей и Марсом, поэтому он не мог послать запрос в Хантсвилл. Если он уже все имеющееся прочитал, вполне логично обратиться за помощью в другие колонии. Связистка сказала, что они получили примерно с полдюжины файлов: похоже, рассказы о Марсе пользовались не такой уж большой популярностью. Я попросил ее держать меня в курсе, после чего забыл об этом, сочтя просьбу Джеффа лишь еще одним звеном в длинной цепи его странностей.

Несколько недель спустя ему все-таки удалось вызвать мое раздражение. Как обычно, узнал я обо всем от доктора Розенфельда.

– У Джеффа есть еще одна просьба, – объявил он, когда я заглянул к нему. – Отныне и впредь он предпочитает, чтобы его называли «Ваше Величество» – из уважения к императору Марса.

Несколько секунд я оторопело смотрел на него.

– Вы, конечно же, шутите… – наконец сказал я.

– Боюсь, что нет. Теперь он – император Джеффри Первый, верховный правитель Великой Марсианской империи, военачальник и защитник Красной планеты.