Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
Я переехала в дом Роуз летом пятьдесят восьмого года, когда мне было девять. К середине августа я обустроилась в своей новой комнате. Из окон открывался вид на зеленые своды из листьев – для человека, который привык к пустым безлесым просторам на западе Южной Дакоты, это довольно волнующее зрелище. Солнечные лучи здесь приобретали зеленоватый оттенок, а на полу и стенах плясали зеленые тени. Днем было жарко и влажно, а ночами очень шумно: шелестели листья, стрекотали жуки, играло радио, на соседних террасах разговаривали люди. На небе, обрамленном листвой и крышами домов, светило непривычно мало звезд.
Пришлось непросто, но я пережила то первое лето. Дети очень
– Здесь предрассудки по отношению к индейцам глубоко укоренились. Однако мир меняется. Державы, потерпевшие поражение в ходе последней мировой войны, продемонстрировали нам. как низко может пасть общество. Возможно, мы сумеем извлечь из этого урок и сделать мир лучше.
В отличие от Клары, Роуз была оптимисткой. Может, то и менее рациональный взгляд, но жизнь так становится счастливее.
Роуз была права насчет образования в школе при университете. Оно оказалось качественным. До сих пор не могу сказать, насколько я столкнулась с предрассудками относительно индейцев. Я была застенчивой и одинокой – единственный индейский ребенок среди белых детей, если не считать семью афроамериканцев и одного азиата. По большей части ко мне относились вежливо и не трогали. Пару раз кто-то поступил жестоко, но подобное поведение характерно для всех подростков. Кроме того, остальные ребята пресекли выходку. Мне не суждено было стать ни объектом для насмешек, ни другом.
Не забывай, что сходу меня не примешь за индианку. Фамилия у меня была Иванофф. Судя по всему, единственное, что досталось Кларе от Сергея, помимо русской меланхолии. Роуз решила, что лучше использовать фамилию дедушки, чем Два Ворона.
– Белые люди серьезнее отнесутся к тебе, услышав привычную для них фамилию, – сказала мне Роуз.
Я могла бы воспользоваться ее белой фамилией – Стивенс, – но, полагаю, Роуз хотелось сохранить что-то на память о Сергее.
У меня были голубые глаза, вьющиеся каштановые волосы, да и кожа гораздо светлее, чем сейчас, поскольку я постоянно сидела за книгами – либо в помещении, либо в тени под деревом. Я редко выходила на солнце.
Не думаю, что я держалась обособленно только из-за предрассудков, хотя с уверенностью сказать не могу. Скорее, причина крылась в моей любви к книгам и неспособности понять других ребят. Что двигало ими? Для меня их жизни, состоящие из дат и оценок, казались узкими и ограниченными, словно окрестные районы в тисках домов и деревьев. Да и планы на жизнь, как я считала, у них тоже незначительные: получить образование в колледже, найти хорошую работу, выйти замуж. В жизни должно происходить нечто большее. Я жаждала чего-то грандиозного – такого же необъятного, как небо над Стендинг-Рок. Правда, я не могла сказать, чего именно. Поэтому я зачитывалась научной фантастикой и мечтала.
Моим единственным другом стад азиат Хирам Фан. Его сестра отставала в развитии – так мы выражались в тот период, – поэтому семья все надежды возлагала на Хирама. Как говаривала Роуз, они поставили на победителя.
– Хирам умен, как твой дедушка Сергей.
Как же мне его описать? Хирам не сторонился людей, как я, но был чересчур остроумным, а это отпугивало других детей. Слишком сообразительный, чтобы снискать популярность. В половине случаев я не понимала, о чем он говорит. Подростки – в каком бы веке они ни жили – редко улавливают иронию, а Хирам постоянно
Мы с Хирамом зачитывались научной фантастикой. Вот что нас объединяло. А еще мне нравилась семья Хирама, а ему – моя. Мистер Фан был исследователем с докторской степенью в университете Миннесоты, а мама Хирама имела магистерскую степень – кажется, по психологии. Однако она не работала и ухаживала за сестрой Хирама, очень милым ребенком с синдромом Дауна.
В шестидесятом от таких детей не ожидали многого, но сестра Хирама показывала неплохие результаты.
Дом их очень напоминал жилище Роуз – полный книг и артефактов. Только в случае с Фанами это были вещи из Китая: шелковые ковры, фарфоровые вазы, каллиграфии в рамах, трубки для курения опиума. По мнению доктора Фана, опиум являлся чудодейственным лекарством, если использовать его осторожно и с умом. А вот когда Британская империя заталкивала опиум людям в глотки, тогда он становился проклятием.
Как и Роуз, Фаны, в отличие от большинства людей, смотрели на мир иначе, так что я чувствовала себя вполне комфортно в их обществе. Замороженные продукты они не любили – миссис Фан всегда использовала исключительно свежие ингредиенты, когда готовила, – но они уважали работу, которой занималась Роуз.
– Сейчас нам практически не требуются замороженные ткани, – рассуждал мистер Фан. – Но я не сомневаюсь, что необходимость в них возрастет и исследования твоей бабушки станут очень важными.
– Может, однажды мы научимся создавать людей, – сказал Хирам, с невероятной скоростью подцепляя еду палочками. – Из замороженных частей. Как монстра Франкенштейна. Или сможем замораживать людей на тысячи лет, а затем пробуждать их. Звучит куда заманчивее, чем замороженный горошек.
– Пожалуй, найдется более практическое применение тем методикам, что открыла Роуз Стивенс, – заметил доктор Фан.
А миссис Фан, которая была очень начитанным человеком, сказала:
– Франкенштейн создал монстра не из замороженных частей. Думаю, было бы куда лучше, окажись он посвежее. Синтия, пожалуйста, не играй с едой.
Мы с Хирамом окончили школу в шестьдесят седьмом. США тогда вели войну в Азии и на собственной территории – против своих же граждан. Вы должны были проходить это, Эмма».
«Поджоги в городах, – отчеканила я. – Черные пантеры1 и ДАИ» [38] [39] .
«Движение американских индейцев зародилось чуть позже. Но в остальном ты права. Даже в Миннеаполисе порой вспыхивали пожары. Однако, по сравнению с Детройтом, волнения здесь происходили не в таком масштабе.
38
Черные пантеры – леворадикальная партия афроамериканцев, которая продвигала права чернокожего населения в Америке.
39
Движение американских индейцев – правозащитная организация индейцев Северной Америке, появившаяся в 1968 году.