Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
Мамонты производили меньше потомства, нежели слоны. Роуз не смогла установить, связано ли это с различиями между двумя видами или причиной стали инбридинг и стресс. Каждый раз, когда им удавалось, звери срывали и топтали камеры, что позволяло предположить стресс источником проблем хотя бы отчасти. Однако Роуз не удалось убедить администрацию парка запретить съемку.
И вот, когда она окончательно разочаровалась и подумывала сменить работу, ей приснился очередной сон. К ней явилась женщина в белом платье из кожи оленя. Средних лет, она несомненно принадлежала индейскому племени, что выдавали темная кожа и прямые черные волосы. Ее наряд по плечам украшали белые бусины. Белые мокасины, как и платье, были вышиты белым бисером. Женщина носила
– Разве так работают? – укорила она Роуз.
– Знаю, – согласилась та.
– Нам нужен новый план, – продолжала женщина. – Слышала ли ты о вмерзших в лед мамонтах, найденных в восточной части России?
– Да.
– Узнай о них как можно больше. Они умерли тысячи лет назад, но в холоде их шкуры и плоть хорошо сохранились. Как знать, может, однажды их удастся воскресить. Белые люди невероятно изобретательны, особенно когда речь заходит о том, чтобы творить противоестественные вещи.
Собеседница умолкла. Роуз моргнула, и женщина обернулась мамонтом с белым мехом и голубыми, похожими на льдинки, глазами. Мамонт взмахнула хоботом из стороны в сторону, словно дирижер, руководящий оркестром. Казалось, она вглядывается в далекие дали. На этом сон оборвался».
Бабушка встала, сходила в ванную, затем принесла с кухни холодный чай, в который заранее добавляла лимонный сок, сахар и мяту из собственного сада. Налив нам обеим по стакану, она вновь опустилась в кресло-качалку. Бивень мамонта сейчас висел на стене рядом с остальными реликвиями – фотографиями, в том числе портретами моих родителей, открытками с видами различных мест в Блэк-Хилс. Среди них не было горы Рашмор, зато имелись снимки каньона Спирфиш, Нидлз-роуд [30] и Мемориала Неистового Коня. А еще на гвоздике висело ожерелье из серебряных бусин. Крохотная, изящно вырезанная из катлинита [31] фигурка мамонта с бирюзовыми глазами довершала украшение.
30
Нидлз-роуд – живописная дорога в горах в Южной Дакоте.
31
Катлинит – «трубочный камень», горная порода красно-коричневого цвета, легкая в обработке. Чаще всего индейцы делали из катлинита трубки.
Мы пили чай. Бабушка качалась в кресле.
«Что было дальше?» – спросила я.
«С Роуз? Она отправилась в Россию, через Китай, так как разразилась Первая мировая война. Луис Хилл спонсировал поездку. Он тоже беспокоился за судьбу мамонтов из парка „Глейшер“. Конечно по-своему, как предприниматель, которому необходимо обладать тем, что он любит, и по возможности делать из этого деньги. А Луис любил своих черноногих и мамонтов.
В конечном счете Роуз оказалась в городке в Сибири. Название вертится на языке, но сейчас я его не вспомню. Может, позже. Старость не радость, Эмма! Она приходит ко всем. Даже генная инженерия не способна повернуть время вспять! Дома в том городе были деревянные, на улицах – грязь. Роуз рассказывала, что место очень походило на Дикий Запад, только на востоке. Там жили вечно пьяные русские и темнокожие местные, внешне схожие с индейцами и эскимосами. Легко догадаться, откуда в Америку пришли индейцы, говаривала Роуз. Местные племена тоже выпивали. Такое вот проклятие кочует в районе Северного полюса и среди всех коренных народностей.
Город окружал сосновый лес. Огромные темные стволы уносились ввысь, заслоняя небо. Больше всего в Сибири, делилась Роуз, ей не хватало неба. Оджибва прогнали нашу родню из сосновых лесов. Дакота до сих пор злы на них за это. Однако, по мнению Роуз, то была невелика потеря, а вот о сахарных кленах и озерах с зарослями дикого
Большую часть военного времени она провела в Сибири, работая совместно с русским ученым – экспертом по замерзшим во льдах мамонтам. Он был еще молод, но из-за обморожения потерял большие пальцы на ногах, отчего хромал и ходил с палкой, а потому оказался непризывным. Как рассказывала Роуз, ростом он не вышел – не выше ее самой, сухопарый, с волосами цвета соломы, раскосыми зелеными глазами над острыми скулами, как у индейцев. Сергей Иванов.
Об этом периоде жизни Роуз рассказывать сложнее всего, – заметила бабушка. – В Сибири я никогда не была, а Роуз особо не распространялась о том, как ей тогда жилось. Я представляю себе следующую картину: деревянный дом, разгар зимы, за окном непроглядная темень, в ярком свете ламп они склонились над тканями мамонта, которые удалось обнаружить. Оборудование Сергей привез с Запада, поэтому они могли окрашивать образцы и исследовать их под микроскопом.
Сергей и Роуз сумели установить – учитывая, что наука тогда находилась еще в зачаточном состоянии, – что все ткани были повреждены. Скорее всего, причиной послужили попеременное замерзание и оттаивание. Лед достаточно твердый и обладает меньшей плотностью по сравнению со своим жидким состоянием. Замерзая, вода в клетках мамонтов расширялась и разрушала стенки – ломались хрупкие, заложенные природой механизмы, да так, что восстановить их не представлялось возможным.
Война почти не затронула их жизни. Транспортное сообщение между городами было нарушено, но они не собирались путешествовать. Сергей хотел приобрести новое оборудование, но ему не хватало средств. Роуз написала письма Луису Хиллу с просьбой выслать денег. Ответа она так и не получила. Роуз не знала, дошли ли письма до адресата. В 1917 году в России произошла революция. Это случилось далеко на западе, в местах вроде Санкт-Петербурга. До их городка долетали лишь слухи. Охотники и звероловы поговаривали, будто царь Николай мертв и его сменил новый царь по имени Ленин-Троцкий.
Однажды вечером прибыли солдаты на лошадях. Сергей и Роуз слышали, как приближался отряд, как военные кричали что-то друг другу.
Сергей сказал: „Спрячь наши записи, а с ними я разберусь“.
С охапкой бумаг в руках Роуз метнулась за дом. Стояла зима, валил снег. В сарае лежала туша мамонта, умершего тысячи лет назад. Вся дрожа, девушка спряталась среди костей под шкурой. Ей послышались голоса, приглушаемые метелью, хотя наверняка сказать она не могла. Вдруг тишину разорвали два громких резких звука, как будто кто-то со всего размаха хлопнул дверью.
„Ай…“ – прошептала Роуз. Про себя она молилась Богу своих приемных родителей, которые принадлежали епископальной церкви. Дверь сарая распахнулась. Мужчина заговорил на языке, которого Роуз не знала, – на русском.
Они с Сергеем общались исключительно на немецком, языке науки, или французском, языке цивилизации.
Мужчина, однако, не стал заходить, а двинулся в другом направлении, оставив дверь сарая открытой. Внутрь ворвался ледяной ветер. Роуз съежилась внутри мамонта. Внезапно ее накрыло видение: она была в хижине. Стены сделаны из челюстей мамонта. Вместо балок – бивни. На грязном полу разведен огонь из прессованного навоза. По другую сторону очага сидела пожилая женщина с длинными седыми волосами в сальном закопченном платье.
– Побудь здесь, – молвила она. – Пока солдаты не уйдут.
– Кто они? – спросила Роуз.
– Красные, белые – какая разница? Все они невежественные и отчаявшиеся. Царь Николай мертв, его сын никогда не взойдет на трон. Царю Ленину-Троцкому не дано достичь тех прекрасных целей, о которых он мечтает. Все станет еще хуже, пока ситуация не выправится.
Эти речи пришлись Роуз не по вкусу, но она так и осталась сидеть в мамонтовой хижине, где казалось теплее, чем в ее сарае. Пожилая женщина подбросила сухого навоза в огонь. Глаза ее были мутно-голубыми. Может, она слепа? Роуз не бралась утверждать.