Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов
Шрифт:
А началось это все с собаки.
Доктор Кеннет Бернард Арлен, генетик и заядлый шахматист, приобрел той–пуделя. Порода, как известно, смышленая. Дважды в неделю Арлен приглашал к себе в «Стэнфорд апартментс» зоолога Келсона Хьюса. Обычно они играли от трех до пяти партий кряду, в зависимости от того, насколько легко Хьюс мирился с проигрышами. Козетта спала на коврике до конца — при финальном матче она всегда вскакивала с лаем, протестуя против ухода гостя. Странность заключалась в том, что Козетта лаяла до того, как мужчины вставали. Ведь смахивание шахмат с доски могло предшествовать новой партии.
Когда это было замечено, Хьюс предположил, что дело в феромонах. Либо у него, либо у Арлена, а может, у обоих менялся запах, едва они собирались пожелать друг другу спокойной ночи. Феромонами Хьюс занимался профессионально, даже написал важную статью о том, как мыши выбирают себе по запаху партнеров для спаривания. Он поручил своему аспиранту удалить гломерулы у взрослых собак и поставил несколько экспериментов, чтобы выяснить, изменятся ли приобретенные на людей реакции. Реакции собак не изменились. Феромоны оказались ни при чем.
Однако не только Хьюс был нешуточно заинтригован. Аккурат в это время перешел на вторую стадию проект «Геном человека»: предстояло выяснить, какими генами какие белки кодируются и как это происходит. Арлен занимался синдромом Тернера — у некоторых девочек при рождении частично или полностью отсутствует одна из двух икс–хромосом. Это создает не только физические, но и социальные проблемы; даже простые социальные взаимодействия даются детям трудно. Хьюс решил выяснить, не являются ли девочки с синдромом Тернера, которым по отцовской линии досталась нормальная икс–хромосома, в социальном плане значительно более приспособленными, нежели девочки с нормальной материнской икс–хромосомой. То есть нельзя ли задавать социальные реакции генетически, посредством отцовской икс–хромосомы.
Где еще в геноме могут прятаться социальные факторы? Какие намеки от языка тела, мимики или интонации улавливала Козетта?
Ведь той–пудель как–то догадывался, что Хьюс и Арлен, расставляя на доске фигуры, не намерены больше играть. Значит, в генах Козетты содержалось нечто такое, что вызывало в мозгу соответствующие процессы. Причем только в ее мозгу — Самоед, большой и глупый пес Хьюса, ничего подобного не предчувствовал.
Арлен разобрался с собачьими генами. Это заняло десять лет, и пришлось отказаться от должности преподавателя, чтобы целиком сосредоточиться на задаче. Уйдя из Стэнфордского университета, он жил затворником и не оглашал своих открытий. Он обнаружил искомые гены у людей, но воздержался от сенсационных публикаций. Разорился дотла, но идеализма не растерял — обычная судьба фанатика науки.
Его путь не мог не сойтись с путем еще более рьяных фанатиков. Кеннет Бернард Арлен примкнул к организации, спонсируемой из–за границы, и открыл клинику искусственного оплодотворения, чтобы производить на свет детей–суперэмпатов.
В некоторых детях эмпатия проявляется рано. Естественный эмпат в двенадцатимесячном возрасте отдаст другому младенцу, если тот заплачет, своего плюшевого мишку. Начинающий ходить ребенок уже угадывает, как себя чувствуют другие дети. Малыши с синдромом Арлена понимают — не на вербальном уровне, а на уровне лимбической системы, — что мама волнуется, что бабушка добра и заботлива, что папа требует посадить ребенка на горшок, что незнакомец опасен.
Люди, способные глубоко проникать в чужие эмоции, популярны в обществе, успешны в работе, счастливы в браке, и вообще они лучше других приспособлены к жизни.
Если бы первые эксперименты с человеческими зародышевыми линиями, противоречившие закону и вдобавок проведенные за границей, дали уродов, Арлена распяли бы в прямом смысле слова. Но обошлось. И не стесненные в средствах господа клюнули на посул, что сделанное под заказ чадо в самом деле будет угадывать чувства своих родителей. В возрасте шести или семи лет Арленово дитя, особенно если оно от природы умное, ухитряется распознавать потрясающее количество невербальных сигналов. А когда вундеркинду стукнет десять, обмануть его будет невозможно.
Если вы честны и ваши помыслы безупречны, жить с такими детьми — одно удовольствие. Они всегда чутки, заботливы, участливы и благодарны.
Но вот передо мной Белинда Баррингтон, глядит в упор бледными зрачками, и мне не нужно слоновьей дозы генетической сверхэмпатии, чтобы понять, как она упивается моим смятением. Пылают щеки, и я даже глаз не смею поднять на Джейн.
— Белинда, это некрасиво, — произнесла Фрида столь же резким, сколь и безнадежным тоном.
— Некрасиво, — подтвердила Бриджит, посмотрев на сестру так сурово, что та на миг отвела взгляд.
А вот это уже интересно. Одна из двойняшек манипулирует другой, хоть и чисто по–детски, а мать, получается, не при деле.
— Попроси у него прощения.
— Ну, извини, — без малейшего раскаяния буркнула Белинда.
«Ага, так мы способны лгать, хотя сами на ложь не ведемся», — усмехнулся я мысленно.
— Вот, взяла манеру с недавних пор, — пожаловалась ее мать, глядя на Джейн. — Но это, конечно, временное. Кто бы стал такое заказывать, будь оно постоянным.
За эти слова Белинда выстрелила в родительницу взглядом, состоящим из ледяного презрения.
Складывалась крайне неловкая ситуация, и Джейн решила взять ее в свои руки. Стараясь не смотреть на меня, она задала вопрос Белинде:
— Девочки, вам уже сказали, о чем я хочу побеседовать?
— Нет, — ответила Белинда. — Вы не журналистка.
— Я киноактриса.
В глазенках Бриджит зажегся интерес:
— Вроде Кайли Кикер?
Видимо, в список «благ Арлена» не включен иммунитет от глупой детской поп–культуры.
— Не такая молодая и богатая, — улыбнулась Джейн. — Я снимаюсь в фильме о том, как будут жить девочки вроде вас, когда вырастут. Вот и решила познакомиться с вами и узнать побольше. Но только если вы не против.
Двойняшки переглянулись. Обе промолчали, но я уловил гигабайтный обмен впечатлениями.
— Девочки, надеюсь, вы поможете мисс Сноу, — подала голос Фрида. — Ведь она такая…
— Неправда, — почти рассеянно перебила Белинда. — Она тебе не нравится. Красивая слишком. Зато нам нравится.
От такой откровенности лицо хозяйки усадьбы пошло багровыми пятнами. Мигом вся обратясь в тревогу, пухленькая Бриджит положила на материнскую руку ладошку. Фрида возмущенно стряхнула ее и открыла было рот, но, ничего не сказав, резко встала и ушла в дом. Бриджит подалась вслед и сразу спохватилась. Виновато сказала, обращаясь почему–то ко мне: