Лучше лизнуть, чем гавкнуть (сборник)
Шрифт:
– Засекайте время. Я как спринтер. Мигом.
От других я слышал о нём разные истории, случаи из жизни, эпизоды биографии, что любил выпить. Но также я знал и то, что руководство самыми сложными проектами поручалось Штейну. А тут он сам предложил поговорить. Через полчаса на столе стояли коньяк, закуска, дверь изнутри была заперта на ключ, и первые порции налиты в стаканы.
– Лев Борисович, вам слово.
Тяжёлый вздох. Он держал в руках стакан, некоторое смотрел на него и вот медленно сказал:
– У меня тост постоянный: чтоб мы здоровы были и чтобы нас не били…
Выпили.
– Нестандартный тост.
– Собственного сочинения. После освобождения из подвалов Лубянки. Так чем тебя заинтересовала
– Вы похожи на моего отца.
– А где отец?
– Враг народа. Директор завода. В пятьдесят третьем. Но он не успел выйти.
– Значит, мы с ним из одного хора. Я сын сапожника, из бедной многодетной еврейской семьи. Пятеро сыновей и три дочери.
– За вашу семью!
– Не возражаю. Повзрослел рано и, как многие из моего поколения:
Я хату покинул, пошёл воевать,Чтоб землю в ГренадеКрестьянам отдать.Прощайте, родные!Прощайте, семья!..– Вы любите поэзию?
– Да. Но есть ещё проза жизни.
Мы долго сидели. Я сбегал ещё за одной бутылочкой, потому что закончить разговор, эту исповедь незаурядного человека, было невозможно. Стало понято, что ему хочется поделиться.
– Родители не очень и переживали, что сын ушёл устраивать свою судьбу. Одним ртом меньше. Воевал. Работал. Учился. Снова работал. Был в первой тысяче советских красных директоров. Так нас и называли. Потом всех в красной крови пополоскали. А потом… Конец пятьдесят второго года…
Компетентные органы обнаружили, что трудился я в поте лица не для прославленного рабочего класса и могучего крестьянства и интеллигенции. Не на благо нашего социалистического государства. И серпом не то косил и молотом размахивал не в ту сторону… А для шести иностранных разведок. Следовательно, я враг народа. К тому же сионист… В чём просим расписаться… Ах, не хотите?.. Не были? Молчите, Л-Е-В Б-О-Р-И-С-О-В-И-Ч. Не слышите? Нужно подправить ваше сознание… А ты наливай. Наливай. Развесил уши.
– За ваше здоровье!
– За твоё тоже… И мне подправляли данные родителями нос и уши… Били и подправляли. Били и подправляли… Все части моего некрупного тела. Снизу до самой головы, чтоб извилины выпрямить и сознание… Держался, пока мог… Но самое тяжёлое… тебе первому признаюсь. Это тишина. Жуткая, гнетущая тишина… В одиночке… Тоже пытка. Ти-ши-ной… Остались неискалеченными голосовые связки и глаза, но практически ничего не слышу, поэтому ору. А откуда, спрашиваешь, эффектный мат? Так это производство, практика, где, как ты сам знаешь, в наших условиях, нужно иметь полголовы и два языка… Ну и, конечно, спецы с Лубянки. Многие с высшим образованием по этим делам. Прямо академики. Обучали, пока я слышал… С тех пор этот тост, – с грустью закончил он.
– А после освобождения?
– Великий вождь всех времён и народов ушёл в мир иной, а мы возвратились в этот. На прежнем месте меня никто не ждал. Тем более с таким носом, ушами, именем, отчеством и фамилией. Подался в проектирование.
– Я, честно говоря, думал, что вы были в молодости боксёром или борцом…
– Ма-ла-дэц! – смеясь, с восточным акцентом сказал он.
– Именно этой версией я всегда пользуюсь при общении с женщинами…
Он не лукавил. Самое удивительное состояло в том, что этот невысокий, изуродованный, потерявший работу, семью и жилище человек не опустился, не спился, не разочаровался в жизни и пользовался потрясающим успехом у женщин самой высокой пробы.
Несколькими годами позже я стал свидетелем разговора двух директоров крупных проектных институтов. Речь шла о выполнении приказа министерства по сокращению численности штата на двадцать процентов. «Экономика должна быть экономной»! Могучий лозунг!
Наш директор тяжело вздохнул:
– Не знаю, что делать… Сейчас много заказов – и наших, и зарубежных, а я должен сокращать людей… А ты как решаешь этот вопрос?
Коллега, улыбаясь, но тоже с грустью:
– У меня план перевыполнен – тридцать пять процентов уехало в Израиль.
– А как ты работать будешь?
– А это уже совсем другая история. Тоже предлагают очень солидный проект, а кто будет выполнять – ещё не соображу.
Наш задумался и неожиданно предложил:
– Давай я тебе переведу десять-пятнадцать процентов нужных людей. По бумагам всё оформим как надо. Ты выполнишь заказ, получишь премию, моих не забудешь, а я отчитаюсь о сокращении. Кампания стихнет, и всё станет на свои места.
– Не возражаю. Только людей я подберу сам. По деловым и политическим качествам, – с улыбкой закончил он.
– Договорились.
Главным инженером проекта был назначен Л. Б. Штейн.
Поставьте!
Первый концерт для фортепиано с оркестром
Конец пятидесятых годов. Всюду звучало имя Валентины Гагановой, прядильщицы Вышневолоцкого хлопчатобумажного комбината, которая, как утверждалось, добровольно перешла в отстающую бригаду и вывела её в передовые.